Неведомое манит

Нас Океан опять волною м'анит,
Морские дали вдаль опять зовут.
Безбрежность Океана не обманет,
Там приключенья новые нас ждут.

А тут, вокруг, так много ложных правил,
Их создают, чтоб в стадо всех загнать.
Да, только кто бы, сколько ни лукавил,
Любовь из правил всё же не создать.

Не буквы в мыслях, Образы! Стихии!,
Когда глаголим: "Чувствую! Люблю!"
Любви и Жизни Океан всесилен!
И позволяет быть всегда всему…

Бывает, волны нежно так ласкают,
А то, вдруг, ураганом хлестанут...

Кошмарные дела!
С женой - в разъезде!
Порядок навела,
Что плюнуть негде!

Вы то, чего злитесь, или боитесь, страх,
рождает агрессию, а не сила, не мечём,
не словом, убить не мило,……………..
любо поддержать, направить, подсказать,
не соглашаться, но не оскорблять, скарб,
не «трожь» и будешь хорош,…………..
одна болезнь у нас, изо терапией лечим,
душу не калечим, а кохаем, веер, махал,
махал, упал, устал, поднялся, расправил
лопасти, высунул иглы, стал оружием
массового поражения, в чём решение,
не для этого создан, сознание мутит,
и так, муторно, на сердце «тОски...

Придя в Политику, уж нет пути
.
Дышать свободой полной -- вольным вороном...
.
Коли в Политике так не уйти,
.
Как от жены порой… в другую сторону!

Олимпия, Олимпия – цветок весны, бурлящей жизни плоть,
румяна маков, мёд вечерних грёз;
как у Бодлера, женщина и кошка,
одна из вариаций музы, музыки, поэмы;
как новая Венера, тончайший почерк наготы
на снежных покрывалах,
плод юной красоты, отброшенный на полотно
дыханием живого тона.
Почти задвинута портьера, в просвете –
спинка стула, неба всплеск;
у ног – миниатюрная пантера,
душа и пластика ночного ветра, блеск
загробного, внимательного взгляда,
что прожигает кожицу холста...

Весна красотой на Дону играет…
Своей красотой, - казака привлекает!
Осина с березами водит хоровод…
От такой красоты, - душа здесь поёт!!!
Красавицы эти на Дону нарядились…
Серёжки красивые у них распустились…
Хоть под венец их всех отдавай!
Приехать на свадьбу ты им обещай…

Чем же завтра, меня ждёшь ты,
Что подаришь, что возьмёшь.
Зла иль радостьи заботы,
Истин правду или ложь.

Никогда не угадаешь,
Что случится наперёд.
Что найдёшь, что потеряешь,
И куда путь заведёт.

И добро суля раскладом,
Может стать день новый злом.
А в дне утром неприятном,
Может вечер быть добром.

И так часто лишь поверхность,
Очевидность, а под ней.
Скрыта святость или мерзость,
Сути действий и вещей.

И не всяко мудренее,
Утро в завтра, вечеров.
Иногда в нём нас...

Стакан воды и молока один стакан берем.
Кастрюльку ставим на огонь с водой и молоком.

Щепотка соли и пошел кипения процесс.
Две ложки манки мы затем добавим в нашу смесь.

Огонь уменьшить и крупу, без спешки, засыпать.
Не может каша пригореть, нельзя ей выкипать.

Комков стараться избегать, они нам не нужны.
И потому-то кашу мы помешивать должны.

Ждем пять минут. Доводим смесь до нужной густоты.
Ну вот и все. Кастрюльку нам пора снимать с плиты.

Кусочек масла в кашу мы положим...

Ступай, Россия, в ВэТэО*,
чтоб сгинуть, от «Реформ», скорее…
Всем непонятливым: «То, что?» -
ответит время ( Скорбь, в нём, злее! )…

Да и Пути, что Свой ( Всегда! ),
блудить, наверно, доконало…-
Вот и к Отчизне, лабуда,
очередной тюрьмой пристала…

А что там станет, со страной ( ? ),
вскользь, демократы «посчитают»…-
привычной меркой, как игрой,
где люди – тля…- так пусть сдыхают!

И бесконечностью судьбы,
во Светлый Путь, чрез попугайство,
прощай же, в жестах...

Манна небесная падает холодно,
Снежной крупой, в блеклый день.
Нет, не насытить ей душу. Как голодно -
Сытыми быть, будто тень,
В золоте осени тупо бредущая
За переевшей судьбой.

Лямка бездумности, леностью трущая,
Будто стигмат параной,
В месте, помеченном, якобы, крыльями.
И до Голгофы – века.
Гоним в обратную сторону, взмылено.
Вместо Икара – тоска.