Несвобода

Абсурдность поведения человека
Мудрость богатого бездельника
Свободу врагам, а друзьям несвободу –
Мы требуем дать.

Облака небосводу!

Вновь сошлись на дуэли
Двое дядек под вечер.
Бьют по вражеским целям
Речью, словно картечью.
Под словесным обстрелом
В схватке краткой и яростной
Покрасневший – за белых,
Побледневший – за красных.
Как паляще-мгновенно,
Словно хворост иссохший,
Вспыхнул спор откровенный,
Лишь на время заглохший.
Не люблю эти споры я,
Этот гнев благородный.
Быть не могут теории
Выше жизни народной.
Для победы блистательной,
Что лишь им предназначена,
Столько партий старательно
Лодку жизни...

Ты будешь меня вспоминать как сумбур и нелепость,
Как в августе снег, как увиденный в юности сон.
Хотелось найти тебе в жизни надёжную крепость,
Но не повезло. Мы не спели с тобой в унисон.

Что думала ты обо мне в те далёкие годы,
Когда вдруг сплелись на мгновенье в единое «МЫ».
Как мучила жажда меня в тесноте несвободы.
Сквозь узкую щель мысли к солнцу тянулись из тьмы.

И не вспоминай, не зови, не проси и не требуй.
Я до сих пор кутаю грустную память в стихи.
Нельзя мне на Землю к...

То места вдруг себе не находила,
То, замерев, сидела не дыша,
И настроение по комнате бродило,
Тенями беспокойно шебурша…

Кот маялся, входной двери молился,
И громогласно клял свою судьбу
За то, что в несвободе очутился,
За то, что воля для него, увы, табу.

И мне в глаза заглядывая строго,
Немым вопросом сердце теребил,
А ты б смогла – не далее порога?..
И на балкон пустить его просил.

Открыла, вышел… Ветер хороводит,
Мир запахов доносит со двора...
В кустах бродяга хвалится...

Нет ничего - ни истины, ни бездны,
Ни отражений – тени пустоты,
И звуки не плывут подобно песне
Над вечностью, роняющей цветы.

В ещё не проявившемся пространстве
Дыханья нет, движение мертво,
И даже смерть в немыслимом убранстве
Своё не проявляет естество.

И нет зерна, что явится твореньем
В божественном кружении огней,
И нету тьмы тончайших проявлений,
И света, что могуч в любви своей.

Нам просто говорить, но как увидеть,
Как явится неведомое – то,
Что сможет и любить и...

Нас качает ветрами раздумий, как маятник.
Из лучистой мечты в тень ныряем плутать.
Устаревший засиженный мыслями памятник
Надо, вплоть до основы разрушив, убрать.

Да, не просто с собою найти примирение,
Но, в рассветных лучах обозрев пьедестал
С пропылившейся надписью – Радость Творения,
СтОит мрамор отмыть от привычки - Устал...

Пусть усталости чаша до дна недопита,
Пусть бездонна она, как её ни крути,
Знает Вера, горчичным зерном приоткрыты
За тенистой чертою другие пути...

Народ бежит нынче в деревню…
Кто от долгов, кто от беды,
Чтобы попасть в СЕЛЬПО, харчевню
И за гроши купить еды.
Онегин, Ленский и Татьяна
В разных вагонах, без баяна,
Едут в Щербиновский район2,
Встречает их родня, перрон.
В беде положено рыдать,
Слезу, мать дочери смахнула,
Себя, припомнив, как тонула.
А сельская всех благодать,
Уже звала́, уже манила,
Облокотиться о перила.

1.«Венцом развития человека станут люди седьмой Расы, превратившись в богоподобных существ, творческих...

А время замкнуто в сиреневом плену,
Там позабыло о минут звенящих танце,
И мне на круг его обычный не вернуть,
И никогда мне с ним уж больше не сравняться.

А время спрятано в далеком далеке,
В той сладко-терпкой непонятной несвободе,
И в ней смывает, как в магической реке,
С себя, за солнцем убегающие, годы.

А время замерло в скользящей пустоте,
Как легкий парус для него мое дыханье,
И лишь сиреневым оттенком в темноте
Мне время вышьет новой жизни очертанья.

Законы мироздания, физической природы,
Трудны для осознания и полны несвободы.
Они вездесущественны, их гнет неотвратим,
Лишь с ними в соответсвии ты с жизнью совместим.

В таком жестоком мире у жизни выбор прост,
Ты или приспособился или коту под хвост.
У каждой ситуации своя отбора суть.
Чем жестче пертурбация, тем уже жизни путь...

Протиснуться и выжить задача непроста,
Молитвою подвижимы становятся уста.
И хрупкою надеждою рассудок одержим,
Cудьба за руку держит нас, за ней мы...

Мой отец был майором стройбата.
И, мне кажется, был им всегда.
Чуть осядешь – и снова куда-то –
в нумерованные города.

Знавший будни средмашевских строек,
и чернобыльский атомный дым,
и позор генеральских попоек,
где он фору бы дал молодым.

И не то, чтобы просто ухАрство –
что подумал, про то и сказать.
Было некое в этом бунтарство –
никому ничего не лизать.

И, пожалуй, не стоит стесняться –
он солдат - как служил, так и жил.
Разве что не умел прогибаться...