Неопознанный летающий объект

А купола, как стоги, скирды, шлемы, капли,
крови, что путь укажет, на башенках тех взгро-
моздясь, и золотом покрыть успели, застыли
видно ясно, издалека, повыше, летающий му-
жик, слепил, что? крылья? или шар, наполнив
жаром, светом, от стен тех оторвался, и
кубарем о землю, хрясь, то хруст костей, удар,
«Андрей Рублёв», Тарковский показал, летать
как, с помощью Глазкова, оковы он порвал,
цена не малая, полцарства за коня, а жизнь,
за тот полёт, вот собственно и весь аккорд,
и...

За годы много написал,
О людях, о любви и звёздах.
Я сердцем и душой страдал,
От прежних чувств всех мёрзлых.

Но пусть идёт всё чередом,
Пусть жизнь меняет время.
Зайду поэтом в отчий дом,
О счастье, всё же веря.

Никто с улыбкой не откроет
Ключом, как в юности, мне дверь.
Лишь только в комнате завоет
Сквозняк летающий, как шмель.

И буду я грустить уныло,
Один усядусь у окна.
Вдруг понял я, что счастье было,
Рассеялось, как дым оно.

Куда далее:вверх или вниз?
Осенняя бабочка.
Летающий цветок.

Она обладала частной системой координат не име-
ющей физического смысла, чтоб ты прокисла, за-
бродила, божоле сюперьёр, в винный уксус, что-
бы не зарывалась, не задирала носа, ну ты и оса
жёлтое с чёрным, полагала, что точные решения
ни к чему, говорила му вместо гав, создавала при-
чинные структуры, кивала, головой, кричала ой,
обжигая пальцы, не надо пялиться, не любила ча-
литься во вселенной, предпочитала, чёрные дыры,
кротовые норы нарушала опоры реальности, про-
странства...

И ничто нам не чуждо, путь, до и река ре и ми
мира и фасоли фа и соль соли и ля ляды и си
раскуренной сигары, выключи фары, не пыли,
т.е. я хотел сказать, не слепи, да, нам ничего
не нужно, даже то, что нас убивает, а собака
на луну лает, воет, сыч кричит, беду пророчит,
на ногах у него штиблеты, несмотря на то, что
давно не лето, на голове белый цилиндр, в
руках лучина (что за чертовщина?) переставшая
гореть, выписывая фигуры в плоскости ночи,
да, между прочим, весёлое зрелище...

Во льдах сердец, в сих глыбах плитняков
Не высечь и во имя искупленья
Сокрытые склепеньями веков
Святые искры вечного моленья.

Гранил их серный дождь, летейский вал
Онизывал свечением узорным,
О тех воспоминать, кто забывал,
Чтоб все могли пред огнищем тлетворным.

Бездушные теперь гробовщики,
Глазетом ли украсить наши гробы,
Хоть розовые паки лепестки
Идут ко винам августовской пробы.

Нам отдали цветы свой аромат,
Как грянем в барбарийские кимвалы,
О Боге всплачет горестный...

Рванув по венам бритвой,
Бычок швырнувши в урну,
Выходишь, как на битву,
В поход литературный.

Нелепая затея.
Талантливому – кара.
Здесь вороги лютее,
Чем «духи» Кандагара.

Рычащие от злобы,
Исполненные грязи,
Неистовствуют снобы,
Паскуднейшие мрази.

Вожди бумажных фракций
В утильном комитете,
Сотрудники редакций,
Дерьмо в авторитете.

Растопчут каждый колос,
Что зрелостью прекрасен,
Задушат всякий голос,
Что с ними не согласен.

Чтоб новое отвадить,
Слетаются...

Астероид летащий в небе
Движется как стрела
Пространство и время
Как -будто рассекает она
И они в своем соединении
С силой его,пространством
И временем,
Обволакивают огнем
В черном космосе
Небесное тело,
Несущейся вперед
По Вселенной

1
А посреди густого леса
( Что был дремуч... и тем пугал! )
спадала, будто бы завеса...
и мрак, едва, ей уступал,
в мерцании...- лужайкой узкой,
на коей ( Здесь: манерой прусской! ),
свод, возвышаясь над землёй,
слыл укреплением ( Вдруг, бой! )...
и пусть, в столь маленьких размерах
( Зато, по правилам войны! ),
ведь состояло из стены,
а то - из вала, в полусферах,
и рва - приличной глубины
и, соответственно, длины...
2
За укреплением находилось
жильё..., нежданное в глуши...

Головастики населили дракона —
В каждом глазу по три штуки;
Шевелят ему бровь покемоны,
А тролли наполнили руки.

Дракон как летающий город,
Набит изнутри населеньем,
Работников тысяч за сорок
В едином нутре — устремленьем.

Там в сердце волчица и фея
Боролись за право влиянья;
В уме злой колдун и Цирцея
Решений вершили вливанья.

Дюймовочка в венах бродила
Под рученьку с Маленьким Принцем,
Цветочки в драконе растила
И в целом хотелось погреться.

Бурлили в драконовом брюхе...