Неоконченная поэма

Нас отыщут в садах,
Расцветших любовью,
Изумленных цветением,
Вернувшихся к рифме...
В одичавших устах
Обезумевших листьев
Растревоженых чутким обаянием драмы.
Мы умрем наконец
От чрезмерности жизни.
Время будет идти
По костям нашим в саване белом...
Нам насыпет прохлада звездного неба,
Окончанием неоконченных предначертаний.
В пропасть листья летели,
В пропасть бросили бога...
Мы в ладью их уложим
И отпустим вдоль Леты...
Сколько лиц,сколько памяти...
Не молчи ради Бога...

И отбились агнцы от рук,
И летят...
И не боятся воздуха,
Оттолкнулись, чтоб обняться.
Твоя поэзия на губах,
Моя - к твоим губам.
Еще мгновение, и ты к моим ногам.
В любом прочтении смакуя каждый штрих
Разрывается сердце, ибо - не вместить.
Стирает Бог погрешность души и тела в холодное утро.
Готовые призвать белые слова... выслеживают последних алых.
Венецией качаемся.
Предсердия блаженный бег
Услышит влагу сна
И в лилиях капеллы ядовитых стрел,
Вновь арфу тронет...

Недосказанная любовь... недосказанные слова...
Как не вспыхнувшая звезда, неоконченная глава...
Недосказанная любовь - нераскрывшийся лепесток
Неприкаянные слова, недопитый вина глоток...

Неприкаянная любовь... где то бродит, в душе моей...
Может, ищет она покой, может, прячется от людей...
Недосказанные слова, может кто-то не до любил...
может кто-то не захотел, может не было больше сил

Неприкаянная любовь, где-то бродит совсем одна
Словно падает в пустоту, но не может достигнуть...

Было детство - было интересней,
Каждый день - сплошные чудеса:
Строилось из сорняков и жести
"Царство тридесятое в лесах",

Фантики, осколки от посуды
Превращались в яркие дворцы,
Жили в них пластмассовые люди,
А в колясках спали огурцы.

И за "сказкой" в километр тянулись
Длинные с картошкою поля.
Были мы немного дети улиц
И своими нас звала земля.

Где-то с мая и почти весь август
Мы бесились и с травой расли.
Где же детство, где былая радость?
Трясогузки, видно, унесли...

Когда в душе огонь пылает
И сердце рвётся на куски,
Пишу стихи - прекрасно зная,
Что мне в поэты не взрасти.

...Поэма - не поэма, стихи, и не стихи.
Так, маленький набросок ночной
Средь тишины.
Как-будто встрепенулась
Душа вдруг невзначай,
На миг коснулась память
Забытая печаль.
Заскрежетав устало
Зазубренный металл полосонул по нервам.
Проржавленный кинжал
Лежит вновь предо мною,
Как в том немом кино.
Былое, не былое, забытое давно...

Поздняя ночь, падает снег,
Звёзды...

Тысячелетия минули
С момента, якобы, любви,
Возникшей при недоразумении,
Контакта рас, совокупления,
Вне осознания, - внемли
Последствиям, и, в рассуждении,
Противоречия найди,
Этноветвей Перворождения,
Исследуй страсти продолжения
На историческом пути,
Во имя Расы Возрождения,
Суперэтнической Любви…

Чрез аналогию семьи
Своей, вы сможете, проникнуть
В генетику развилок ветвей,
Тайну, - в сам репер снизойти,
К амбре исчезнувших соцветий,
В запах цветков их многолетних,
Всей...

Родина!
Тихий сад, где у тына алеет смородина,
Родина!
Островок за излучиной быстрой реки,
Родина!
Возле дедовской кузни сухая колодина,
Родина,
По апрелю лазоревые ручейки.

Родина!
Дар судьбы, что дороже и злата и ордена,
Родина!
Две души, две надежды, сращенные встык,
Родина!
Пусть тебя не коснется любая невзгодина.
Родина!
Пусть звучит горделиво священный язвк.

Родина!
Ты опорой судьбы и души на добро дана.
Родина!
Кто остался без Родины – жалок, убог...
Родина!
Я в...

От старости, избушка покосилась,
В саду и птица не селилась,
В халупе жил, непризнанный поэт,
Он жизненный искал сюжет.
Мечтал, создать поэму века,
Прославить навсегда, в ней человека,
И с ней, свое бессмертье обрести,
Но видно шел не по тому пути!
Бумаги нет, огарка нет, свечи.
За помощью к купцу он обратился,
Да, так ни с чем и воротился.
Он на работу нанимался,
Никто не брал, как ни старался.
Тогда, решил писать на бересте,
И подвиг совершил, пришел к мечте!
В страданьях...

Вот стол. Вот бумага. Огарок свечи.
Держу я перо и чернила.
Пишу я поэму про звезды в ночи,
Подписываюсь: «Мила».

Поэму свою я тебе посвящу.
Вновь сердце от боли заноет.
И я заклинаю: «Прости, я прошу!»
Душа убивается, стонет!

Солёные капли мне пальцы вновь жгут.
Дрожат вновь от горя ресницы.
И пальцы стремительно, нервно мнут
Исписанные страницы.

И вот уж давно догорела свеча…
«Поверь, я тогда любила».
Приписка: «Прости, что уже не твоя…»
Подписываюсь: «Мила».

Женщина в красном, как ясное пламя металась,
Пыл маскарада и вьюги внезапной лавина.
Где-то в метели она навсегда растворялась.
Только молчал Пианист, все страданья отринув.

В музыке этой усталые души тонули.
И никакие другие его не прельщали.
Только в печали они в ту аллею шагнули.
И растворились все беды у них за плечами.

Женщина в красном, но кто она, где и откуда?
В этой стихии, как странная боль проявилась.
Ждали тогда откровенья другие и чуда.
Только богиня в аду в этот миг...