Немой

Кряхтит морщинистая боль
переступая через сети
он допевает свой пароль
вплетая в кудри звуки эти..
он осторожен, словно сон
скользящий медленно по векам
перед стеклом в немой поклон
перед склоненным человеком
стоит неузнанный и ждет
когда к нему протянут руки
и поведут только вперед
сквозь чью-то боль и чьи-то муки
кого-то, кто давно забыт
мечтою давней искалечен
кто пожелал бы быть убит
и навсегда забыть, что вечен
но обречен жить и искать
пряча изношенное сердце
то что...

Жалею я несчастного калеку,
Жалею я слепых, немых, глухих,
Но их не меньше я еще жалею,
Людей, которым безразличен стих.

Глухой, конечно, хочет снова слышать,
Слепой увидеть этот мир цветной,
Немой сказать любимой как он дышит
Одной лишь ею, ею лишь одной.

А вот глухой к стихам понять не хочет,
Однажды научиться понимать,
Что сердце и клокочет и хохочет,
Что может наступить в любви зима.

Он думает, что это все пустое
И никому не нужное тряпье,
Не хочет знать, он что это...

Смешная и смышленая девчонка,
Ты забрала луч света, что со мной был рядом
И как стоит на столике иконка,
Я всем богам молилась, лишь бы жить не с адом.
Люби его как я, не уступая
И подари ему все то, что не смогла дать я,
И покажи ему из сотканного рая,
Все то, что я губила не даря.
Скажи ему все то, что я наверно не сказала,
Смотри так нежно на него, как хочеться желать,
И подари ему закат, который с ним увидеть я мечтала,
Позволь ему с тобою быть, слезой немой ласкать.
И береги его...

Расстрелять рассвет из пушек ветра
Я свободна! !Я! теперь тебя люблю.
В светлой шляпе, что из фетра,
Я тебя благословлю.

Отпущу я в чисто поле
Нерадивого коня
Пусть резвится он на воле,
Пусть порадует себя.

Знаю я, ко мне вернешься.
К свежей Ольхе молодой.
Волком вновь в себе проснешься
Да жар-птица надо мной.

Я – волчица выбираю.
У волков лишь право ждать.
Чувства я в них зажигаю,
Да не тороплюсь отнять.

Ты не веришь? Зря, мой милый
Вижу я тебя давно.
И волчицей...

Падение.
Толерантность смерти.
Самобытность замкнутого пространства.
Выцветшие губы не ветру,уносящем мысль.
Хрипота в прокуренном голосе любви.
Идиотский смех ребенка-дауна,
Кому суждено свершить Великое.
После чего Чело возымеет по периметру Разума Ореол Гения.

Колесо в движении.
Паутина искривленных измерений.
Обрывающиеся следы на краю бездны.
Глаза очарованные затмением.
Муравьинная дрожь по коже.
Круг на земле нарисованный одиночеством.

Падение.
Осенние пейзажи вселенной...

Не говори так странно друг.
Я не смогу тебя понять.
Ты починил бы свой каблук,
Одежду надо поменять.

Гляжу умен, но телом хил,
Обидеть может и пацан.
Ты мне о боге говорил,
Быстрей поверю я истцам.

Без денег был я одинок,
Не так чтоб очень, но страдал.
Мне не хватало счастья впрок,
Работал, землю рыл, искал.

Теперь достаток, пой, танцуй.
Ловлю не миг и не момент.
Увещеваньем не рубцуй,
Любой увижу континент.

Я не о том, сказал другой,
Не в догмах все и сводах правил...

Как Летучий Голландец, душа уносилась во тьму.
И шутили матросы о чем-то, и долго смеялись.
Был суров капитан, и приблизился Дьявол к нему.
И забытые сны в этой бездне безбрежной остались.

Море дико ревет и бросает нас снова в туман,
И далекие скалы я вижу яснее и ближе.
-Мы погибнуть должны? Улыбается мне капитан:
- Невозможно погибнуть. И взор его снова я вижу.

Но о чем он опять? Мне узнать это странно теперь,
Только дикие волны куда-то уносятся с хрипом,
Альбатрос покачнется...

Она исчезает, во мраке она растворится,
А он не окликнет. Останутся только стихи
Лишь маски мелькают в метели, теряются лица.
За ним, как метель, незнакомка напрасно летит.

Смеется старик, в эту бездну его увлекая,
Молчит пианист, и хрипит обреченно рояль,
И только цыганка, из вьюги немой возникая,
Танцует, над бездною, сбросив одежды, он шаль

Протянет ей снова, укутает он обнимая,
О, жрица немая, с тобой откровенен поэт.
Тебе он поверит, актрисы притворно рыдают,
И...

Сижу один и слушаю Хвостенко.
Выходит некто в черном из простенка.
И говорит, к груди прижавши вилку:
"Негоже мне червей давить затылком.
Мне надоело молча спать в могиле.
Хотя меня мои стихи убили,
Застряли в нежном горле рыбьей костью,
И умер я сраженный черной злостью,
Всему виной - один румяный критик,
Своей строки кастрат и паралитик.
Зато хотел меня на путь наставить...
Ему хочу я эту вилку вставить!
За все года немой могильной жути
Хочу дойти я в нем до самой сути,
До...

И было слово грусти в бездне неба,
Что звоном отдавалось в выжженной душе.
Ему неважно, кем он был, кем не был,
Уже другой герой, нашедший путь во тьме.

Плачь, Аннхен, зарываясь в мягкие перина,
Не оживляет более твой ясный взор.
Летала бабочка, погасшая в огне камина,
Остался пепел, скатанный в немой укор.

Спасибо Вам за то, что было так прекрасно.
Я строил из песка и золота дворцы,
Но труд мой всё же не погиб напрасно,
Смываемый дыханием волны.

Спасибо Вам за то, что было так...