Нехорошие подозрения у муму

Не седеют вОроны,
Даже постарев.
Если зубы сломаны,
Погибает лев.

Я не чёрный ворон,
И седой уже.
И хотя не сломан,
Муторно в душе.

В небе туча тёмная,
Вороньё под ней.
Плохо спал и сонный я,
Тучи, взгляд темней.

Вороньё раскаркалось,
Падаль, что ль нашли?!
А во мне усталость,
Я — на дне Земли.

Гадко мне и муторно,
Старый я, седой.
И сегодня утром я,
Нехороший — злой....
Марковцев Ю.

- Хозяин ругает меня без конца,
Ни чем не могу я ему угодить.
- А мой так не может прожить без винца,
Как выпьет, то тут же меня станет бить.
- А мой не сказал грубость мне ни одну,
И счастлива я! - Возгордилась Муму.

Заходила в гости кошка по перилам на балконе,
сокрушалась, что хозяйка её вновь ушла в себя:
сыпет в водку кофе крошки, смотрит на свои ладони
и морзянкой набивает нехорошие слова.

Кошка в том не виновата, виноват один филолог
в кардигане крупной вязки и берете набекрень.
Он принёс букет ромашек, вскользь упомянул Бальзака,
угощался, восторгался тортом и конечно ей,
ей – премилой, серой кошкой.

Серым становился день. Солнце гасло за окошком
и закрыло тихо дверь.

Не спала в часах...

Хватает терпежа ТЕРПИЛАМ
Терпеть всё в жизни до могилы –
Презренье Предков, что забыты,
И Духа нищету, и Быта,
Любую власть, что судит строго,
Поскольку власть – всегда от Бога,
А если власть нехороша,
Добавить надо терпежа…

Короче, вечный их удел –
Терпеть всё, как им Бог велел,
Не ведая, что ищут СВЕТА
Там, где его в помине нету,
И не поняв, что их умы
Ведут их в Царство Вечной ТЬМЫ!

Вот открыл царь глаза в золотом саркофаге,
И увидел нутро пирамиды своей,
Груды царских сокровищ, доспехи и флаги,
Умерщвлённых наложниц и слуг и коней.

И упала стена, и грабителей свора
Унесли саркофаг тёмной ночью в ковыль,
На могилки крестьян, по велению вора,
Опрокинули мумию в серую пыль.

Там летают ветра по пустыне беспечно,
Собирая весь сор на дорогах лихих,
И останки царя закрутило навечно,
А крестьяне лежали в могилах своих.

Жажда золота, власти преследует многих
В...

Герасим ускоренно жесты освоил.
И всё для собачки любимой Муму!
Решил, что не будет иметь он покоя,
Отправив её просто молча ко дну.

Герасим, пустивший собачку ко дну,
Воздвиг монумент для любимой Муму.
И каждую ночь он тащился к нему,
Где вместе с собаками выл на луну.

Как же быть: умом всё понимаю,
А вот сердцем не могу принять.
Забери печаль земля сырая,
Дай взамен покоя благодать.

Знаю точно, где был нехорошим,
Где я в мыслях и словах грешил.
Ах за что мне нрав мой, ах за что же,
И души неистовсто и пыл.

Ум желаний полон благих, светлых,
Но их смоет чувств больших прилив.
В сердце пыл эмоций буйным ветром,
Вновь раздует, в пламя превратив.

Мне не стать расчётливым и умным,
Никогда не быть мне мудрецом.
Хотя Бог меня совсем не скудным...

Замутилась во хмелю твоя головушка
Песней разлилась душа соловушка...
И за горло вновь берет отчаянье
Ходишь не в себе как неприкаянный
А беда ползет змея гремучая
Следом завела тоска тягучая
Тут же затянуло горе горькое
Принесла гостей опять нелегкая...
Речкой разлилась печаль глубокая
Слово где то бродит несказанное
Где то ты теперь мечта далекая
И в каком краю моя желанная
...А тоска знай подливает парню горькую
Навязалась в верные подруженьки
Лихо песню слыша усмехается
Мысли...

Молчат могилы, мумии, на времена,
Безмолвствуют гробницы, камень сфинкса тих,
Пытаются сказать нам что-то письмена,
Мы слышим шёпот рун и расшифрован стих.