Недописанный сонет

На честь твою ложится как пятно,
Что ты нарушил данные обеты,
С другою дамой крутишь озорно,
А мне оставил расставанья беды.

Ты предал дружбу наших юных лет,
Моя душа без нежности остыла,
Но я храню подаренный браслет,
Не в силах позабыть, что с нами было.

Я знаю, в дверь ты постучишь опять,
Чужой огонь твое не греет сердце,
Готов идти своей дорогой вспять,
Чтоб юности любовью вновь согреться.

Ты сердцу своему доверься вновь,
Одна на свете нам дана любовь!

На даче пахнет сыростью и пылью,
На книжной полке - старая тетрадь,
Ушедших дней уже не сделать былью,
Разложенный пасьянс не поменять.

Замерзла птица под чердачной крышей,
Не дождалась зимой она тепла,,
Дается жизнь всем сущим тварям свыше,
В печи - давно остывшая зола.

Смахнут бы пыль со старых всех тетрадей,
И начисто переписать сюжет,
Да нет уже давно в живых собратий,
Которым можно посвятить сонет.

Но для начала, похороним птицу,
Как жаль, не дотянула до весны,
Но все мы...

Ей тяжко с утра и ужасно -
Такое творится в мозгах!
Всё думает, что, мол, напрасно
Послала любовника нах.

Корит себя девушка Мура,
Честит и ругает себя:
- Какая я, всё-таки, дура!
И плачет, платок теребя.

И горько-горючие слёзы
Стекают по щёкам лица,
А в голосе Муры угрозы:
- Убью я его, подлеца!

Зачем он признался мне ночью,
Что он - гад такой! - дерьмократ?
И я убедилась воочью,
Что этому факту он рад!

Скрывался умело, подлюка!
Трепался, что он патриот.
И вдруг...

Великой мудростью раскинулся Байкал!
Средь гор седых и величественных скал.
О, мой Байкал, моя отрада!
Дурманит дух твоя прохлада.

И словно в нирване обретаешь покой,
Когда возвращаешься снова домой.
И под багряные рассветы
Душа воспевает сонеты!

Ты как огонь свечи горячий,
Как розы лепесток нежна.
Мой главный приз, моя удача,
Моя красавица жена.

В душе, тепло твоей улыбки,
Потерь растопит горький лёд.
И в ней сыграв на счастье скрипке,
Лишь о тебе, Любовь поёт.

Лишь для тебя страсть слов признаний,
В любви и верности моей.
Предмет, моих ты, воздыханий,
И ты мне воздуха нужней.

Отдам я всё, тебя лишь ради,
Ты загрустишь — не мил мне свет.
И о любви своей в тетради,
Тебе лишь, я пишу сонет.

Ты — женщина мечты моей...

Напои меня водой родниковою...
Чтоб печаль свою могла я забыть.
И согрей меня ласковым словом...
Нежность губ твоих дай мне испить.

Ты скажи... что такой не встречал...
Ты скажи мне... что я желанная.
И что ты... о такой лишь мечтал...
Что любовь я твоя долгожданная.

Напои меня водой родниковою...
Обо всём чтоб смогла я забыть.
Обмани меня ласковым словом...
Подари мне немного ЛЮБВИ.

Пусть всё будет сладким обманом...
И пусть будет последним рассвет...
Я хочу... быть тобой...

Ажурною словесностью одеты,
чуднЫе образы фантазии твоей...
Ты воспеваешь бытие в сонетах
и там, где безысходность - стало чуть светлей...

И роль свою ничуть не умоляешь,
ведь, говоришь не ради пустословости...
Как плод, стихотворение рождаешь,
и муки творчества, как муки совести...

Нагую мысль в одежды облекаешь,
чернила и перо, да чистые листы...
И если день без строчки - умираешь,
тебе и Музе воплощаться и цвести...

Что притянуло тебя - не друг, не брат - в мой ад?
Источник любви, мерцающей в общей ночи?

Гениальным глюком бродит вещий сон то здесь, то там
Сам себе куётся рьяно нейтро брод по чужим следам.

Любовью оглушив волну - нео оборот - её рукой поймать можно без забот.
Время вывернуть, распять тишину, - праведно заглянуть в свою глубину?

В завязи космической завис чарующий сонет.
Никто не знает каким словом отзовётся утром свет.

Ночь подметает улицы,
тьма осыпает нежностью,
лета шарманка крутится,
месяц торчит подснежником.

Падает ветер коршуном,
куртку полощет за лацканы,
в левом кармане – прошлое
мелкой монетой бряцает.

Липы вздымаются пеплом
под приглушенным светом,
в правом кармане – ветер,
словно венок сонетов.

Звёзды ползут через полночь,
будто по венам усталость,
сердце – последний безбожник –
дробью стучится в август.

Свои четыре четверти пройдя,
Земную не покинул ты обитель.
Всегда в бою, и цели находя
Ты, как тобой воспетый истребитель.

Четыре четверти не твой удел,
Ты никогда судьбе не покорялся.
Твой голос только громче захрипел,
Когда вороний грай окрест раздался.

Четыре четверти – за сорок два,
Но разве кто концом считает это?
Пусть песнь венчают крайние слова,
А это значит!.. не конец сонета.

Внимать и чтить, а не в слезах скорбеть.
Он пел, поет, и дальше будет петь.