Небо океан голубой

Свечение голубого –
инкогнито, чувственно, холодно невозмутимо,
в единстве цвета и линий,
словно пульсируя монотонным ритмом Парижа,
в феерии и крушении иллюзий реального мира.
Свечение голубого –
в арабесках жилистых шей, напряжённых локтей и спин.
Потаенная сладость, вскрытая глазом
через замочную скважину –
там мерцание девственных красок, противоборство света и тени,
синий перетекающий в изумрудный,
вслед утомлённой грации
рядовых, повседневных богинь балета, что единым целым...

Краской голубою,
Ставни дома крашены.
В нём судьбой одною,
Стали судьбы наши.

Город на Ишиме,
Мы родным зовём.
Где бы мы не жили,
Помним мы о нём.

Облик и название,
Стал его иным.
Но он нам не станет,
От того чужим.

Новая эпоха,
И другим мир стал.
Жить не стал я плохо,
Просто чуть устал.

С голубыми ставнями,
Сломан давно дом.
Вместе — и не станем мы,
Горевать о том.
Марковцев Ю.

Наконец наступил рассвет
Всегда буду помнить тот миг,
Когда впервые заглянув в глаза -
Я увидела яркий свет
Глаз твоих, небесно – голубых
Яркий, колыхающий огонь
Пламя, всепоглощающее пламя
Захватило меня в оковы свои,
По вкусу мне такой привет…
Всегда мечтала утонуть
В бездонно – голубых краях...

Много нас на Земле, на планете,
Много нас человеков-людей.
Мы её непослушные дети,
Безобразим и гадим на ней.

Мы на ней беспрырывно воюем,
Что-то делим всегда меж собой.
Забывая о том что мы люди,
Зверю власть в нас даём над душой.

Много в нас — очень много пороков!
Ищем в Знании силу убить.
И не любим меж нами пророков,
Нам скотами, мещающих быть.

Тех кто нам, позабыв осторожность,
Рассказал о виденьях своих.
Мы предав, если будет возможность,
После, к лону причислим святых...

Два голубя о чём то ворковали,
И дружно бились два сердечка.
Шептались оба мирно, и, едва ли
Узнаем, обещал ли кто колечко.

А рядом ветки собирали в кучу.
И, чиркнув спичкой, вызвали огонь.
И пламя разгорелось, став могучим,
Пошло плясать, неистово, как конь.

О, наше незаметное горенье,
Не причинит кому нибудь вреда.
Создаст в природе умиленье,
И горизонту явится звезда.

Так размышляли голуби, взирая
На ослепительные всполохи огня.
Я жизнь другую плазмой...

В детской книжке на страничке
СОЙКЕ встретилась СИНИЧКА.

- Как же так, - спросила птица, -
Ты же "СИНЯЯ СИНИЦА",
А лишь хвостик чуть-чуть синий…
Лоб и щеки – словно иней,
Грудка будто золотая –
Ты какая-то цветная…
Мне вот цвет достался с детства, –
Голубой он по наследству.

- Синь-синь-синь, - в ответ малышка
Ей пропела в детской книжке,-
Ребятишкам для раскраски
Не хватило синей краски.

Лети, мой Голубь, к сердцу Украины,
Не утомится весь твой путь крыло,
Чтоб мир славянский снова стал единым,
Несокрушимым всем врагам назло!

Простите дед мой и отец, недоглядели,
Простите, не пришедшие с войны.
Как сквозь послевоенный эпителий
Короста выросла коричневой чумы.

И черный дым глаза и разум застит,
То Люцифер,под маской скрыв личину,
По трупам и крови стремится к власти,
Фашистских свастик вяжет паутину.

Печёрской Лавры древние святыни
Хранили Русь в лихие времена...

Владимир Вальков

Не в полыни ли горькой
Ветер прошлого ты,
Убаюкал под зорькой
Голубые цветы?

Счастья смутного вестник,
С неоглядных полей
Позови меня песней
Той, что сердцу милей.

Чтобы вспыхнула лунность
И жасмин в ней хмельной,
Пусть забытая юность
Мчится в тройке шальной.

Оживи эхом звонким
Сон волнующих лет,
Там осталась девчонка
Уходящей в рассвет.

Чтобы снова любила
И шептала слова,
Даже если, что было
Ей давно трын-трава.

Не в полыни же горькой
Ветер...

Белая птица сломала крыло...
Ей в высь не поднятса,
А ей всё равно.
Да,голубь любил...
Любил высоту,
Но кто-то забрал золотую мечту.
Побито крыло,поранено сердце,
Не сами мы судьбы свои себе пишем..
Порою мы слов,что спают не слышим..
Нам делают больно и мы погибаем,
Мы сами себе жизнь и "крылья" ломаем!
Не трудно быть слабым,
Мы все это знаем...
Но я хочу сново взлететь в высоту,
Хочу зделать явью золотую мечту.
Я вылечу сердце,заживёт и крыло
Ведь жизнь продолжается,
Всем...

За что меня, ты, голубь, ненавидишь
И чем я провинился пред тобой?
Иль человека, ты, во мне не видишь?
Ну, хоть прибрал бы, что ли, за собой!

Нет! Вовсе, ты, не символ мира белый,
Небесный снайпер, ты, воздушный ас.
Крылатый экскремист, ты, оголтелый.
На капюшон нагадил в третий раз.

Нет! Больше я не дам тебе батона,
Свирепых заведу себе котов.
О, это счастье для волос и капюшона,
Что в мире нет летающих слонов.