Не звезда

Сознанье, в отблеске, звезды, что нас,
ведёт, на встречу, с светом, вот собственно и всё
об этом, маши крылами, на огонь, сгорят, замедлишь
лишь движенья, вот в этом, истина, стремлений,
ремни, что держат нас в седле и то, что нам,
необходимо, несясь по склону, говорливы, но это
не беда, а сон, что нам, так нужен, для веселья,
вина глоток и всё похмелье.

В гранатовых сумерках, в налитых свинцом звездах
Сводит мосты август,
Бродит сквозняк аллей
Прохладной дымкой листвы.
Небо тряпичное грозы
Режут на пазлы,
Как вены.
Август сжигает мосты,
Август пылает сердцем глубокой ночи.
Кожу аллей поцелуем украсит
Влюбленная полночь губ.
Взгляд обесточенный
Темно-Мариновых глаз
Пляшет
Вокруг
Твоих воздушных созвездий,
Созвездий желаний.
Бездна
Над нами,
Под нами
И в нас.

ожерелье утренних звезд
тлеет
молочными искрами

гаснет ночное
вихревое
око Юпитера

вырванные
огненными языками
с поверхности
термоядерной сферы
частицы света

претерпев
восьмиминутное
паломничество
в пространстве черного льда
в могильном вакууме space

оседают
на коже лице
ароматом
золотисто-кофейного лета

растворяются
шоколадом
южной бархатной крови
и смарагдовой
тканью листвы
в пепельной тени полдня

с бокала вина
капает солнца
янтарь
soul of the...

Тесно мне в городе, тесно,
В сугробах он грязных и прелых,
Окованный повсеместно.
Тема уныла и сера.

Я убегу, где не тает
Снег,и, где краем леса
Ветер- задира играет
Им, как шалун-повеса.

Зима серебрит дорожку
К домику у опушки,
И встретит елочка-крошка
В снегу до самой макушки.

А на вершинах сосен
Кружев хитросплетенье,
Звенящая чистая просинь,-
Восторга оцепененье!

В морозной тиши ночами
Светят здесь ярче звезды,
Как-будто под фонарями
Огней разноцветных россыпь...

Ты убила меня на рассвете,
В серебре осенних туманов,
В листопаде дорожного пепла,
В пробужденье кофейного взгляда
На согретой луной постели,
На дыханье ночных занавесок.
Ты любила меня на рассвете,
Когда солнце кровавой фреской
Расписало лицо и руки,
Эти руки убийственно-нежно,
Как весна, как весны подснежник,
Ниспадали на сердца сухость.
Ты убила меня, этот ветер
Ядовито-пустынной печали,
Мне осеннее солнце светит,
Золотой короной венчая.
Ты убила меня случайно,
Сном росы...

Слышишь, ни звука.
Луна, как заплывшая жиром шлюха,
отдается сирени ночи, воздуху спален.
Видишь, смоль прорастает
пьяным бродягой по переулкам пустыни,
сахаром тает, лает
шавкой на привязи звезд.
Ветер дамасский клинок приставит
к горлу и резанет, срезонирует с грустью
мостов. Слышишь – ни звука – мороз
по коже – страхи, стихи, тени –
и что-то в груди пульсирует жалом розы…

Жил человек и добр, и щедр,
И честен безотказно,
Он был приветлив в меру мер
И мыслил незаразно.

Он не копил, а отдавал
Просящим и болящим
И суть свою не продавал
Пугающе-кричащим.

Да,не жалел! Он верил,ждал,
Что всё ему вернётся
Тем воздаянием похвал,
Когда Суда коснётся...

И протянул ему Гонец
С поклоном камень в руки:
- "Возьми, прислал Небес Отец
За все твои заслуги!"

Трудяга взял и, загрустив,:
- " Не много,видно, значу...",
С обрыва в реку опустил
Сей дар...

Подумай обо мне, поверь, и я приду,
По звездам, по луне легко тебя найду.
Представь меня и я напомню о себе,
В далекой стороне опять прижмусь к тебе.
Побумай обо мне, и просто позови,
Я напою тебе мелодию любви.
Я расскажу о том, как шелестят дожди,
Настукивая в тон, тук-тук не у-хо-ди.
Подумай обо мне, закрой свои глаза,
Я прилечу во сне, чтоб дать тебе сказать,
Что полон мир людей, но станет пуст наш век,
Когда исчезнет в нем, любимый человек...

Вращается планета меж двух звезд,
Уж новый смысл приводит равноденствие.
Такое странное светил главенство,
Сменяется беспечно светлый пост.

Нет ночи на дворе и нет теней,
Что в полночь проецирует свобода.
Такая странная идет забота,
Не стало исчисления сих дней.

Еще не все,но малость привыкают,
И время скоро стало пропадать.
И чувствует природа, наступает,
Вселенская от Бога благодать.

P.S. А если допустить, что все желания ночей,
Как дым развеет ветер постепенно.
Тогда вся...

Экзальтация звезд на ветру,
виолончель улыбки луны
с бутона ночного цветка,
в стрекозах фонарных венков
мошкара дневной пыли,
оседающая
в сырость костей новостроек.
Я сплю на коленях проспектов,
как апостол
самой древней и долгой ночи,
вырезая морщины газонов
лезвием испепеленных зрачков,
я проповедаю нежные камни
жертвенников,
и застывшую кровь зимних садов,
чтобы быть, хоть на градус честней,
чтоб обмануть вечнозеленую смерть,
хвоей провисшую
со ствола призраков времени.