Не вижу радости я в том

В том чеченском плену
у мальчишек-ровесников
Выбор был небогат: отречёшься – живой.
Не отрёкся от веры, от нательного крестика
И за это своею заплатил головой.
Головою в буквальном, а не в переносном.
Претерпел за Россию, пострадал за Христа.
Был кинжал окровавленный хищным и острым.
Покатилась головушка в пыль у куста.
У двоих же других души дрогнули, замерли
И вскричали, что жизнь вряд ли стоит терять.
Отреклись. А потом перед видеокамерой
Их заставили в пленных своих же стрелять...

Однажды подумай о том,
Как много тебе в жизни надо:
Здоровье, работа и дом,
Семья… и по жизни награда,
Удачи, успехи, мечты,
Решенье сомнений и взлеты,
И хочется прочной любви,
И чтоб одолеть все невзгоды,
Друзья и родные нужны,
И дети, и внуки, и планы,
И встречи и тайны важны,
И надо залечивать раны…
И надо, чтоб каждый учил,
И каждого чтобы учили,
И в каждой душе нужен мир,
Чтоб души от счастья парили…
Нужна и Земля и Луна,
И Солнце, и Воздух, и Семя –
Все это зовется...

Не нужно горевать, о том, чего не будет.
Цени момент, не забегай вперед.
Кто был неправ, пусть Бог теперь рассудит.
Я верю, за паденьем, будет взлет.

Себе желаю я, чтоб сердце не остыло.
И не жалеть о том, чего могло не быть.
Ведь не смотря на все, что в жизни было,
Я не утратила способности любить.

Я ищу тебя в мире, где сны так реальны порой,
Что наша реальность покажется скомканным сном,
Игра – это жизнь, если жизнь показалась игрой,
И мы уходили, и мы позабыли любовь.

Был миг расставанья так горек. - И это пройдет, -
Шептала, забыв, что реальность сродни миражу,
И лишь отношений внезапных тот призрачный лед,
Я словно соломинку ту из последних, держу

Еще на ладони, смотрю, как он тает опять.
Какая судьба, и какая стихия в глуши.
Жизнь странно печальна, а мы так устали...

Ты страдаешь лишь тогда,
Когда хочешь для себя.
Чем же друг ты "обделен"?
Кто нанес тебе "урон"?

Бог все дал тебе сполна.
Жить бы в радости всегда.
Но душа твоя болит.
В ней желание горит.

То не спится до утра.
То усталость от труда.
Недовольство и тоска,
Иль ругаешь сам себя.

Ты себя освободи
Цепи тяжкие сними.
И узнаешь, как и я,
Что бесценна Жизнь твоя.

Белый волк в душе моей томится,
В серой стае он чужак, я знаю.
Мысли, словно призрачные птицы,
С белым волком яростно играют.

Серые к тебе опять толкают.
- Без тебя он , ясно пропадет.
Вспоминаю, тяжело вздыхаю,
Белый волк во тьме решенья ждет.

Серых много, и они сильнее,
Мне не сладить с ними в этот час.
Но его прогнать уже не смею.
Белый волк, он победит сейчас.

И тогда уныние забуду,
Выйду в поле, в танце закружусь,
Самою счастливой в мире буду
И забуду пустоту и грусть...

зачем я мучаюсь от чувств к тебе?
любовь должна быть радостью,не болью.
и раны сами посыпаем солью.
мы любим остроту чужих небес.

я высказала все,не сомневайся.
не примешь,не поймешь,уйду опять.
и скоро надоест судьбу искать.
и ты с очередной своей прощайся.

ты упустил меня.надолго и бессрочно.
все ясно как всегда.не надо обобщать.
ты так не научился тихо ждать.
а я приду,наверно,этой ночью.

и ты захочешь о любви сказать.
я не поверю,совершу ошибку.
и рассуждаешь о проблемах...

Осень поздняя томится,
Ведь давно уйти бы надо,
Ей зима ночами снится
Беспрерывным снегопадом.

Солнце прячется за хмарью,
Серый день тоскою болен,
Лёг туман тяжелой гарью,
Не видать и колоколен.

Всё затихло, притаилось,
Ждут зимы – снегов раздолья,
Ноябрю зима приснилась
А зимы нет на «Престоле».

Вновь «осенние» восходы
Не спешит зима с приходом,

С утра пегасило. И сумрак музоватый.
Решив задвинуть парочку поэз,
Взяв облака, придумал рифму - вата,
Но дед Герасим вскинул свой обрез.
Колхозный сторож не любил по жизни
Все тех, чей голос глух, и потому
Пророка больше нет в родной отчизне
И некому поплакать над Муму.
Муму опять который раз утонет.
Все по вине писавших не о том.
И череп Йорика кусает подоконник,
Желая вымолвить своим щербатым ртом.

Зачем поэтам радость светлой муки
вмещать всегда в созвучия и звуки,
волну любви, полёт Земли?
Стихи летят, как журавли.

"Соприкасаясь светлыми крылами,
вливая в вечность душ восторг витками,
мы создаём волну любви,
любви!" - кричали журавли.

- "Курлыча в небо, принимаем жизни
волненья разные, и даже тризны,
Отца Небесного привет,
веленья свыше, жизни свет!"