Не в калибре суть

Кто есть поэт, а кто есть стихоплёт?
Судить ли мне? Скорее – быть судимым!
Стих за стихом я всаживаю в лёд:
Осколки, брызги. Холодно и мимо…

Пуста обойма и заел затвор.
Оружие нуждается в починке,
А Мастер убеждает: «Командор,
Калибр смени. Снарядов нет на рынке.
И кто идёт с базукой на зверьё?
Не мастодонты. Вот… возьми «воздушку».
Бесплатно!». Ну а я твержу своё:
«Легка. И не по чину. Мне бы пушку!».

Отказ… проще простого. Раз!.. и нет.
Стёр чаяния, крик Души мятежной, думы…
О, как же убедительно, угрюмо,
По недомыслию гасить умеем свет…

Отказ… удобней, не латать, а ширить бреши.
Зачем смотреть на боль чужой Души?..
И вновь летит тот камень, согрешив…
И вновь ни внять не можем, ни утешить…

Отказано. Всё, точка. Раз!.. и прочерк.
Так проще - и не видеть, и не знать,
Не сострадая, вычеркнув, опять…
Там кто-то плачет?.. Нас пусть не морочит!

Мы научились вешать ярлыки,
На...

Пять - сорок пять. Расстояние, время, калибр?
Странная формула жестких мальчишеских игр.
Гипотенузой несется от сердца к прицелу
Друга спасенная жизнь, под истерзанным телом.

Пять - сорок пять. Не подходят к стрельбе по мишеням.
Послевоенным известно, увы, поколениям.
В цинковых жутких гробах ждут на аэродроме
Взлета, останки ребят, что мечтали о доме.

Пять - сорок пять. Это снайпер, засевший на крыше.
Три запасные обоймы, укрытые в нише.
В пять - сорок пять злой рассвет сухо...

Раздал долги. Оставил эхо
Хранителем каньона слов,
Фиглярничал, но не для смеха,
Стреляя, чаще мазал в бровь.

Калибр не важен! Притяженье
Уводит вниз снаряд любой.
Металлолом, как удобренье,
Узреть не жаждут под сохой.

Эх, фермеры!.. Пашите с миром,
И если попадутся вам
Осколки серебристой лиры -
Бросать не торопитесь в хлам...

Листиков потоки льются,
Разольётся скоро зелень.
Как все почки разорвутся,-
Ими будет шар застелен.

Вспыхнут радужные точки
Разноцветного калибра,-
То прекрасные цветочки
Лучшего пока что мира.

Заживёт всё и задышит
Точно так же в новом веке,
Если станут чуть потише
Здесь возиться человеки.
-
Сергей Прилуцкий, Алатырь, 2013

Диаграммы Фейнмана, зачем они мне, ель сосне,
кедру, как это зачем, чтобы описать поле, всхо-
жести горе, его возмущений, и не надо прений,
я вас выведу на чистую воду, шифровальщики,
хреновы, а вы уверенны, временны или постоян-
ны, лангранжа дети, интегралов сети, разбросим,
по траекториям, вершинам, линиям, (внутренние
и внешние), а вы вешние, или зимние, (замерз-
шие), (каждому моному по вершине, а каждому
виду по линии, направлению, «антирвению», не
направленность...

Я люблю тебя,
Но не переношу твои отговорки лживые.
Мои нервы напрягаются диванными пружинами.
Тогда ты закатываешь истерику и выглядишь,
Как змееголовая гидра...
Так и хочется успокоить тебя пулями
Девятого калибра.

На высоком берегу Днепра
многое увидится, не сразу:
от Печерской Лавры - до ребра
Острова Рыбальского.
От сглазу
памятник Владимиру с крестом,
что крестил когда-то Русь водою,
да стальная мумия с перстом -
с ним рифмуется,
но рифмой не простою.
Множество ненужного хламья
в виде монстров разного калибра -
вниз по склону, голову сломя
мчат к Днепру
(не словишь без пол литра!)
По Днепру катают корабли
(в основном, прогулочные лапти),
жалко лишь, что не уберегли
Дружбу – вон...

Моя жизнь — была до войны.
Выпивал бокал тишины.
Видел светлые чистые сны.
Моя жизнь была. До войны.

А сейчас лишь приклад со мной.
Пять зарубок… кровью… слюной…
И под выщербленной луной
уплывает враг
в мир иной.

Вой сирен. И вот!.. на верлибр...
переходит крупный калибр…
И в снесенных кронах ракит…
марсианская пыль хрустит…

И в воронках весь тротуар.
А в убежищах не присесть.
И в лиловый неба прогал
ствол хохочет, щупая смерть…

У войны!!.. такой грязный звук…

Я...

Дмитрий, когда главнокомандующим был…
Мощь пулемёта максим, лично сам изучил!
Понравился видать ему пулемёт максим…
Он в первую мировую был всеми любим.
Огневая мощь у этого пулемёта такая была!
За три километра пехоту как траву косила…
Косил пулемёт, как косой сено косят в степи!
Где максим работал, там не мог враг пройти.
Солдаты русские первой мировой войны!
За эту машину смерти, слагали легенды…
Прозвище дали максиму, адский косильщик!
Посля любого боя,- нужен был могильщик.
Один...