Не тянет напиться и петь

Вечность якорем тянет ко дну...
Как печально русалкой быть вечно,
Когда все, кого любишь в плену
У конечности. Боль бесконечна...

Уже тепло, и тянет мягким дымом,
Сквозь морось, разбрызганую небом
Из каши низких белых облаков,
И втянутую низким пряным ветром
В игру безбрежного пространства,
Отображая запахи и краски мира,
Дугою висших от края и до края,
Над домом где живу, и в мыслях чаю,
О днях блаженных средь веков.

Куда тянет ярмо твоего интереса,
там и будет начало и будет конец,
ты незримо вступаешь в епархию Пана,
он во все времена имел стадо овец...

Скоро - нежный бал снежинок! Буду петь и ликовать,
И стихи уже про зиму поспешат в мою тетрадь.

Но сейчас дождём осенним мир омыт до чистоты -
И газоны, и дорожки, и проспекты, и мосты.

Осень правит бал. Денёчки так волшебно хороши!
Я стихи пишу, вплетая нити чувств моей души.

Восемьдесят три года назад,
На СССР вероломно напал враг…
Хотя неожиданно он напасть не
мог,
155-ть дивизий врага на границе
пограничник увидеть смог.

Генштаб и Сталин об этом знали,
А вот почему мер не принимали?
До сих пор правды не знает никто…
Вот поэтому жить в мире и тяжело.

Всё мраком и ложью покрыто всегда!
Чтоб правды, внуки и правнуки не знали
никогда…
Поэтому веками на грабли и наступаем,
Что правды истинной, никогда не знаем…


Как СССР обеспечивали нацистскую...

Вкус измены – на языке,
В самоубийственном порыве
Слюной, писАвши на листе,
Вещает в шоковом режиме:
«Всё хорошо и будет лучше –
Плоти в замкнутом пространстве,
Коли рвением своим в тепле –
Бьёт тебя в грехополоводной тине…».

Мы за Родину, за мать!
Её надо было защищать.
Кто-то пил здесь и гулял...
Начало войны он проморгал.
А советский весь народ...
Защищался, чем он мог,
Ни патронов, ни снарядов...
Лишь нагайки атаманов.
Да заград отряды НКВД,
Чтоб не отступал никто нигде.
Солдат на поле боя погибал...
Телами степи покрывал.
Так и было на самом деле...
Русский народ был на пределе.
Воевал и стар и мал...
Кто винтовку подымал.
Сорок миллионов полегло...
Всё было разбито сожжено.
Но немца всё равно...

Так немцы наступали в 41-вом году,
Не задумываясь, что они несут беду…
Не только Союзному в те годы народу,
А так же и своему немецкому роду.

Наступали с улыбками они на лицах,
А отступали со слезами на глазах…
Когда их в Германии в 45-м добивали!
Да! Города в руины ихнии превращали.

Заплакала, зарыдала и их там детвора,
А когда дети гибли Союза, радовались
немцы тогда…
Хотя возмездие не заставляет себя ждать!
Убийц всех, она стремится в ад убирать.

Знать пора на планет...

Не пишется.

Просто на рифмы не тянет.
Стихами давно не болит голова.
Тетрадный листок белизною не манит,
и буквы скользят, не рождая слова.

Рассыпалась касса знакомых созвучий.
Какое мне дело до этих «жи-ши»?
И пусть отдыхает великий-могучий
от наших стихов, если не от души.

Быть может, потом…
Как-нибудь не сегодня…
Но верю, что время такое придёт
(и если на то будет воля Господня),
что снова стихами душа расцветёт.

А нынче имею лишь то, что имею –
рассыпана...

Был знаменитым мудрецом.
Не только слухами, в лицо
Был узнаваем в деревнях.
Лишь встретят, восклицают «Ах!
Приятна встреча нам с тобой!
Ты гость для нас не рядовой!»

Раз, ехал на осле мудрец.
Измучен жаждой под конец.
Деревня рядышком была.
Напиться б, напоить осла…

Уже стучится в крайний дом,
Мол, напоить его с ослом.
Хозяин мудреца узнал.
Доброжелательно сказал:

«Встречать тебя – большая честь!
Ведь слава о тебе дошла,
До деревушки, не бог весть,
Средь многих деревень...