Не со всеми я еще поговорил

Всем давали Бог роли,
Жизни их пути и доли,
И эпоху — в данности Земной.
Но все сами выбирали,
Люди то, чем в мире стали,
Что дарили — миру в мир собой.

И как мы с людьми, так с нами,
Но средь всех нас Небесами,
В дни когда — недугом скрутит нас.
Помогать дано врачам,
С ним справляться людям нам.
И прожить — болезни трудный час

И мой врач, мне лучший друг,
Он излечит мой недуг,
Помогать — в том видит он свой Долг.
И отступит моя смерть,
И я буду жить и петь,
И продлится...

Всем объявил товарищ наш:
- Поставлю во дворе гараж!
- Но тут же для детей площадка.
- М-да, будет мне от них не сладко...

Всем за новый сорт капусты
Надо ордена давать.
Детки в ней родятся шустро.
Им теперь не надо врать.

Наше время. Франкфурт-на-Майне.
Три часа. Ночь. Город спит.
Тишина. Вроде все спокойно.
Только душно. Жара стоит.

Это лето выдалось жарким.
Так уж не было двести лет.
И рассказ этот будет ярким,
Ибо полон он жизненных бед.

Сколько лет город жил спокойно?
Сколько лет он не знал войны…
Все тихо пока. И невольно
Мы уверены, что правы.


ЭПИЗОД 1

Две маленькие девочки лет десяти –
Сара и Майя, и их щенок Джек
Шли на заброшенную ферму и по пути
Смеялись и менялись обертками...

Es sheint mir, dass gefallene Soldaten,
Die man sehr lange noch erwarten wird,
Grabstaette nicht im Feld gefunden hatten –
Sie ziehen, als die Kraniche im Wind.
Bis heute noch seit den blutroten tagen
Hoert man von oben irhen shrillun Ruf…
Vielliecht darum kann niemand etwas sagen
Als dieser Zug sich oben langsam ruert…

Ich sah sie abends oft forueberziehen,
Sie schnuerten meine Seele schmerzenvoll…
Dort unter ihnen ist ein Platz geblieben,
Ein kleiner Platz, den ich einnnehmen soll...

Жил да был в селе «Налейка»
парень, звать его Андрейка.
Ни печаль, ни радость в нём
разбудить вам нипочем,
потому как на селе
он считался не в уме.
Было два у него чина -
увалень и дурачина.
Все его жалели часто,
а вот это уж напрасно!
От природы он был рыжим.
И к тому же чуть бесстыжим.
Голым мог купаться в речке
и прикинуться овечкой.
Баб вокруг не замечать,
и нырять себе, нырять.
Те бельём в него швыряли.
И топили, и шпыняли,
а Андрейке нипочем.
Хоть грозите кирпичом...

Привет горожане, вот и я!
Поговорим о смысле бытия?

Вот вроде бы - соседи, а вроде - полубоги,
Живут небожители на наши налоги.

Сыты, обуты и пьяны слегка,
Их бог трёхголовый – Ж.К.Х.

Он Жадный, Коварный и Хитрый бог,
Режет ножом самый сладкий пирог.

У нас, дураков, накопились вопросы,
Кому полубоги, а кому – кровососы!

Привет горожане, вот и я!
Поговорим о смысле бытия?

Представьте – что каждый из нас капилляр,
И каждый, по капельке, давит свой дар.

Затем...

Тонкое лицо императрицы,
золотая роза на груди,
брови как встревоженные птицы
крыльями взмахнули впереди,
и мелькают то леса, то скалы,
и встают из полуночной тьмы
Соловки, лубянские подвалы,
ледяные склепы Колымы,
бьются кони, плачут чьи-то дети,
тени, тени рвутся наяву,
офицеров, сваленных в подклети,
девушек, распластанных во рву,
рвется прах с заброшенных погостов,
комом к горлу подступает прах,
ледяная лапа холокоста
на Ее заснеженных полях,

но летит!
летит по белу свету...

Вечер солнце закатилось,
И укрылось за горой...
Расскажу Вам, что случилось
Меж Иваном и женой.

Можно слушать без опаски
О коварстве и любви...
Это присказка - не сказка
Сказка будет впереди.

Во далеком государстве,
Что за тридевять земель,
Проживал в тоске и барстве
Одинокий старый Змей.

Жил людей, не обижая,
Не мешая никому...
О женитьбе все мечтал он -
Трудно стало одному.

Дом огромный он отгрохал,
Зазывал к себе невест,
Но повсюду слышал хохот...

Жил да был Иван Иваныч,
очень добрый стариканыч.
Самоваром его звали
чаепитцем все знавали.
Лет пятидесяти он,
и здоров как чемпион.
Он всегда давал советы,
слал при случае приветы
всем знакомым, близким, дальним,
вот таким он слыл банальным.
Любил звать к себе на чай,
первых встречных невзначай.
Все в селе его любили:
с утра до ночи хвалили.
А тем временем с небес,
злился очень страшный бес:
«Это ж надо, один он
не пьет водку, самогон,
только лишь чаи гоняет,
мне губить души...