Не скули не плач

Зороастрийская жрица,
Ждущая прикосновения к раскаленной гортани,
Нежной яремной выемке реки твоей...
Ладонью обнимаю твои скулы,
Поцелуй как раскрытая роза.
Темное в светлое, светлое в темное - пишется слитно.
Расстегивая рубашку, растягивая вино,
Вживаться в лепестки песни Соломона…
Сад еще не стертый со свитков - твоё тело.
Глажу клыки ветра и падаю в подлинник сердца.
Нас сегодня осенят осенью...
Прицельно…
Обнаженное пальцев дыхание согревает в ветвях птицу.
Талые руки...

Одинокого тюленя одинокая акула,
Съела — он внутри у ней.
Кислый гад — ей сводит скулы,
Мерзкий — видимо злодей.

Одинокий кашалот,
Во глуби морских пучин.
Старый очень и живёт,
Он давно уже один.

Одинокий бредёт пёс,
Выгнан он из дома — стар.
У него горячий нос,
У него — болезни жар.

В одиночестве мужчина,
Горе — потерявшим жён.
У детей своя жизнь — сына,
Очень редко видит он.

Смотрит словно ружья дуло,
Одиночество в живых.
Одинокою акулой,
Жрёт печаль-кручина их...

То пряником, то палкой,
Судьба нас одарИт.
Побитою собакой,
Тоска в душе скулит.

Что жмуришься болезный,
Мне скажет взгляд зеркал.
Неужто всё ж телесный,
Недуг тебя сломал?

А я простыл, то зябко,
То бросит в жар и пот.
И мне сегодня гадко,
Во мне болезнь живёт.

Устал от непогоды,
От сырости дождей.
И прожитые годы,
С днём каждым тяжелей.

Не с пряником, а с палкой,
Ко мне судьбы рука.
И мрачно-серо-гадкой,
Жизнь делает тоска.....
Марковцев Ю.

Пускай давно за пятьдесят,
к облезлостям из головёшки...
Под сбой мозгов ли, годы мстят,
с мыслишкой...- не пора ли, ножки,
вдаль протянуть?..- Познав удел,
заката, через откровение...,
чтоб боле рыпаться не смел,
твой жмур... Прости ж, ты, умиление,
за то, что мерно созерцать,
горазд ещё, среди живущих...
А с тем, себя же воспевать,
покамест..., под масштаб грядущих,
как загребущих, задарма! -
Где, видно, близ твоя могила...
За то, что, очи, кутерьма,
сама, без спроса, не закрыла...

Редушке, рыжему колли...

В переулке глухом, у помойного бака,
Не скуля, не боясь, умирала собака.
Опадали бока на костлявые лапы,
Смерть снимала вблизи уважительно шляпу.

Шли шаги, смех смеялся, играли айфоны,
Где-то близко - пустым человеческим фоном.
И какое ему было, в сущности, дело
До остывшего вскоре собачьего тела...

Но внизу небосклона за радугой светлой,
Где, склонясь над водой, спят небесные ветлы,
Где не ходят, не бродят живые - нельзя им:
Пса встречал на мосту...

Живём, «не тужим, не горюем» мы в России…
Как говорят,- ещё не всё на Родине пропили!
Живём получше, - чем в блокадном Ленинграде…
Или ВОВ,- в разрушенном немцем, Сталинграде.
Вроде обутые и одетые в России сейчас все…
По сводкам СМИ, видно… не голодуют нигде!
Хотя с новым годом пояса подтягиваем везде,
Чтоб как-то выживать в бюрократической стезе.
Сегодня встретил в аптеке знакомого своего!
Он мне и поведал посля праздников кое-чего…
Под старый новый год, традиция на Дону есть...

Конь не мой под моим седлом,
Не найти своего уже.
Я чужой, в теле мне чужом,
Тесно жить в нём моей душе.

Отобрали года сноровку,
В себя силу вобрав мою.
И жизнь выпив как водки стопку,
Я стою на её краю.

Пёс скулит когда миром ранен,
Волк рычит, зверь что в нём свиреп.
Света луч, копьём в щель меж ставен,
Мне в глаза и я враз ослеп.

Слово к слову, нет места точкам,
Между строчек житейских проз.
И конца нет их заморочкам,
В них ответ задаёт вопрос.

Конь судьбы не моей...

Упала скрипка в тени фонарей,
Минор был чутким, рукотворно - спелым...
Князь шелеста настроил мои вены,
И корень пряных трав пророс в восток…
Где всем вестям обетованных рук
Так утонченно отданы пределы,
Где тишину прощупывает слух
На перекрестке нас почтившей веры.
Рассыпанным по откровеньям «да»,
Входить в тебя, мой южный сон фиалок,
В покорность жестов, удлиняющих фавор
До равности, венчающей всех равных,
Влетевших в перекресток крестных слов…
Сожги меня, мне будет...

Скажи мне, кто учил тебя сводить с ума
Восторженностью чистого вопроса
О том, что лук и что такое тетива,
Мне в грудь стрелой влетевшая весна...
В архитектонике, где стебли - шелест рук,
Скользящий глубже, выше, смертно дальше,
Где долго длинный полыхает звук,
Распахнутый на эшафоте клавиш.
Мы разберемся в титрах, в прописях зари,
Летя в стихи и долгое признанье,
В то равновесие, где мы легки,
Где слух направлен в ток исповедальный.
Ущербной вещью суеты модель...
Аорта...

По разрезанным думами жизням
И для стука горящих сердец
Как горошина в банке кружится
Но не видит печальный конец
И опустится вместе с листвою
Пепел наших гнетущих огней
А по улицам пыльным и грязным
Пролетит тень улыбки моей
И скулит с дома выгнанный песик
Топчет грязь на родимом крыльце
Чтоб терпело смиренное стадо
Лошадь держит наездник в узде
Пролетят невесомые тучки
Свет от солнца закрыв вам на миг
За горою в грозу соберутся
Может будет хоть это не бзик
А я буду за этой...