Не покину

на море чорном там в дали
на горезонте корабли
на пляже солнечном лежу
на милых девушек гляжу
вино и виски пью порой
с красивой леди молодой
но это все сдесь не помне
ведь я скучаю по зиме.

и я уеду вновь туда
где девять месяцев зима
где сорок градусов мороз
где я родился, где я рос
и мы расстанемся с тобой
и я уеду в город свой
что пред полярною чертой
уеду в новый уренгой.

ты дорогая не ругай
что я покину этот «рай»
что я уеду от тебя
пойми меня, пойми...

Собрались ехать в отпуск мы с женой.
Она мечтала - только за границу.
Там то же море, климат, лишь, иной.
Кругом не морды пьяные, а - лица.

Я по-хорошему, по-доброму просил:
- Поедем лучше, Верка, на озера.
Она мне:"Ты не сносен, Михаил.
Я больше не хочу терпеть позора!"

Ей на работе бабы говорят,
Что их мужья везут куда угодно.
А я, мол, жмот, пожрать бы только рад.
И делаю всегда, что мне удобно.

Обижен отношением таким,
Пошел я обменять рубли на евро.
Сказал:"Мы тоже скоро...

Я люблю тебя, ты это знаешь,
Как случилось, найти мне такую?
Для меня каждый день расцветаешь,
При разлуках я очень тоскую.

Вознесу тебя над облаками,
Над клубящейся белой гурьбою.
Расскажу всему миру стихами,
Чтобы мир любовался тобою.

Обниму тебя сзади за плечи,
Изумленно ко мне обернешься.
Своих губ, восхитительным медом,
Губ моих еле слышно коснешься.

Я рассыплю в ночном небе звезды,
Отдохни, ты устала немножко.
Колыбельную споют березы,
Засыпай, под щекою – ладошка...

У Гая Ричи новая подружка.
Сенсационная сия сверхновость
Не колыхает – вот такой я чушка,
Бесчувственна насквозь моя дубовость.

Захлебываются в угарном кличе
В восторге блея, русские газеты…
А я….. Мне дела нет до Гая Ричи,
Не занимательны его сюжеты.

Хоть мне о нем известно априори,
Что новая сейчас его подружка
Отставленной и бывшей станет вскоре,
Сверхновая прильнет к ковбою душка.

Вновь захлебнутся русские газеты
В завистливо-ажиотажном раже.
Я вновь с прибором положу на...

Снова вижу я снова вижу я
серый потолок серый потолок
это для меня это для меня
уж не первый срок уж не первый срок
на верху в окне наверху в окне
ржавые пруты ржавые пруты
а в моей судьбе а в моей судьбе
виновата ты виновата ты
вся твоя краса вся твоя краса
нежный голос твой нежный голос твой
синие глаза синие глаза
и характер мой и характер мой
Снова лай собак снова лай собак
снова вой сирен снова вой сирен
каждый день вот так каждый день вот так
вновь попал я в плен вновь попал...

Вырываю из жизни страницы.
Я без тебя как без крыльев птица.
Моя Звезда одна на миллион,
Она поможет мне взойти на трон.
Для того чтоб чего-то добиться,
Не нужно по выгоде жениться.
Ты можешь идти, а можешь стоять
Это только тебе выбирать.
Знаешь по ту сторону неба
Я, наверное, лишь в Раю не был.
Вдохновение придёт с похмелья.
И снова как тогда на мели я.
В зависти мне кидали камни вслед,
Но я также шёл на небесный свет.

Моя Звезда там не одинока,
Но она так от меня далёка...

Заплутал я в жизни, потерял дорогу
Воротился снова к отчему порогу.
Пролетели годы, седина пробилась
Я мечтал о многом, только не сложилось.
Вот знакомый дворик, под окном берёза
Защемило сердце, накатились слёзы.
Обнимаю нежно старенькую маму
Для неё остался навсегда я малым.
Светится улыбка, что вернулся к дому
Где родился, вырос, к очагу родному.
Промелькнуло детство, юность удалая
Вспомнил и девчонку что любил тогда я.
В памяти всплывает образ её нежный
Поцелуя сладость, робость...

Любить? Отчетливо: нет! Но..
Забыть ни за что не позволю!
Корабль, попавший на дно,
Покину, отправясь на волю.

Четкую проведу черту -
Вдавленный знаменатель.
На судна гниющем борту
Я ставлю клеймо. Предатель.

Она была живой мишенью
Мужскому мненью и отмщенью,
Она могла казаться тенью
И шла легко на эту роль.
Но каждый звал к уединенью,
Перерожденью и прощенью
И к неземному наслажденью...
Мишень испытывала боль.

* * *
Вы - молодая планетарная система,
Как бы я хотел быть спутником вашим!
Но, увы, я не юн... Я - пульсар,
Отгоревший свое и погасший.

* * *
Во сне мне снилось, что я сплю
И вижу сон: я сплю и вижу,
Что сплю во сне я и не слышу,
Твой голос ласковый: люблю...

Хозяин погладил рукою
Лохматую рыжую спину:
- Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою,
Но все же тебя я покину.

Швырнул под скамейку ошейник
И скрылся под гулким навесом,
Где пестрый людской муравейник
Вливался в вагоны экспресса.

Собака не взвыла ни разу.
И лишь за знакомой спиною
Следили два карие глаза
С почти человечьей тоскою.

Старик у вокзального входа
Сказал:- Что? Оставлен, бедняга?
Эх, будь ты хорошей породы...
А то ведь простая дворняга!

Огонь над трубой заметался...