Не отгоняй воспоминаний

Что-то не встречал давно в толпе я
Ни Джордано Бруно, ни Спиноз…
Видно, мы становимся тупее.
Почему?! Так это – не вопрос!

Есть (еще какие!) предпосылки:
То Голодомор, то басмачи,
То тюрьма, то каторги, то ссылки,
То вдруг скажет Цензор: «не бурчи»!

То объявят «богом» скарабея,
Или даже вовсе – пень гнилой!
То-то мы становимся тупее…
То-то нас поганою метлой

Отгоняют ангелы от входа
В выдуманный жуликами Рай!
Впрочем, коль сейчас такая мода –
Умножать на ноль мозги народа...

Раньше писалось значительно легче,
Строен был ритм и строка весела,
Мысли о смерти бродили далече,
Водка спасала, дорога звала.

Осень рождала больные картины,
Каждый сентябрь обостряя невроз.
Водка спасала от острой ангины,
От бесполезности гнева и слёз.

Ночи, погрязшие в блуде и спеси,
Подло кривлялись в немых зеркалах.
Водка спасала от горьких депрессий,
Прочь отгоняя нахлынувший страх.

Раньше любилось значительно легче,
Не принимая за явь миражи.
Просто казалось, что водка...

Какая дьявольская ночь!
Нет ни звезды, лишь ветра буйство,
Да рвётся тёмный саван вклочь,
Да стелется постель Прокруста!
«Чтоб головы не потерять,
Тяни повыше одеяло»,-
Мне говорила в детстве мать,
Ночные страхи отгоняла.
Я вырос из одежды той,
Из сказок сотканной и манны,
Очнулся, в зале предо мной,
Глава на блюде, Иоанна!
Однажды Ирод не стерпел,
Походки гордой, слов воскресных,
Пророк в агонии хрипел:
«Да будет Царствие Небесно!»
Не захотел главы склонить,
Внезапно шея...

Засыпай хороший мой,
Ты сегодня,как герой :
Отгонял,как рысь мышей,
От бабулиных сластей.
А потом гонял клубок,
И бумагу приволок.
Фантик,где-то отыскал,
На себе его катал.
В миску лапками залез.
Шалунишка...удалец...
Засыпай пушистик мой!..
Мой красавчик!.. Мой герой!..

Осенью под моросящий дождь,
Тоскуя среди улиц освещенных
Ночью, душой отгоняя гроздь
По глупости мною совершенных;
Не желаю порой думою хранить,
Беседой я хочу печаль изгнать,
Но все ж хотят усладу знать,
Никто не хочет грусть делить.

Ветер нежно треплет волосы,
О любви мне говорит,
Он рисует в жизни полосы,
Выставляет мощный щит

И напором, силой мощною
Отгоняет всех, кто вред
Причиняет, опозоривши,
Гонет от меня, и в след

Им завоет ночью тёмною,
И по окнам застучит:
"Защищу пока дозволено,
Я - защита-монолит!

Как приедет к ней возлюбленный,
В руки передам ему,
Подарю шатёр вилюровый
И красавицу Весну!"

Не просить, не спрашивать себя
Что? зачем? когда?
Не открывать замок
От которого имеются ключи,
Не зажиматься в уголок,
Слёз не пускать ручьи,
Не жалеть, не вспоминать
Прекрасные мгновенья,
Прочь, прочь отгонять
Серо-тёмные сомненья,
Уйти от грусти прочь,
Запереться изнутри,
Безликую печали ночь
Сжечь в красно-огненной печи…

Закутав всё – не видно лиц,
Приняв по сто для счастья полного,
Торговки отгоняют птиц
От жареных семян подсолнуха.

Разбой отчаянных пичуг
Пытаются пресечь в зародыше.
А под кустом, устав от вьюг,
Затих нахохленный воробушек.

Когда в желудке пустота,
На сердце холод, всё, что пройдено, -
Бессмысленная суета,
И не мила ни жизнь, ни родина.

Возьму в ладони воробья,
Согрею пёрышки дыханием.
Что мне визгливый крик бабья?
Что мне торговок беснование?

В кармане несколько монет...

В памяти осталось только детство.
Остальное стёрлось, сумрак, мгла.
Ночь гуляет, наглое соседство,
а душа осталась без угла.

Вот, в калачик на земле свернулся,
сохраняя жалкое тепло,
а потом уж за полночь очнулся,
травы подминая, как стекло.

Совка мельком чиркнула со свистом,
зашумел тревожным гулом плёс,
в небе – горсти звезд в подоле чистом,
кто-то до заутрени принёс.

Холод отгоняя, до рассвета
очи не сомкнул, глазея в темь,
каждая шуршащая комета
приближала долгожданный...

Когда закончатся все сумраки трагедий,
Когда закончится комедия моя.
Я попросил бы, там на небе,
Что б сделали они дождем меня.

Я б разорвался миллиардом капель
Приветствуя тебя фонтаном брызг
Я с Вами снова горько плакал,
И радости напился б вдрызг.

Превозмогая быт и боль реалий,
Водой, стекая с Ваших губ и ног,
Я разогнал бы прочь твои печали,
Я снова смог бы Вам помочь.

Я был бы здесь и там одновременно
Собой, смывая Вашу боль и страх,
Я был бы рядом нежным и степенным...