Не от тревог

***
Собственно говоря, всеобъемлющей истины в том и отличье от всякой иной,
Что, как шар с безупречно поверхностью гладко-округлой, она,
Под каким бы углом на неё ни взглянуть, стороны бы с какой,
Каждый раз остаётся себе неизменно при этом верна.


***
Может статься, иной из досужих зевак на моё замечание лишь ухмыльнётся,
Всё же, думаю многие наверняка согласятся со мной
В том, что даже, увы, и на Божьем не иначе свете найдётся,
И немало, всего, порождённого богопротивною тьмой...

Я научусь летать
Там, где мечты цветут,
Где стих бежит в тетрадь,
Где нет цепей и пут,
Где я легко вздохну,
Сбросив вуаль тревог,
И с высоты взгляну
На лабиринт дорог.

Нет уже прежних грёз,
В сердце - надежды свет.
Дождь смыл печали слёз
Давних тяжёлых лет.

***
От первых дней всяк защищён людской приязни тесным кругом
В юдоли горестной земной, открытой настежь злобным вьюгам;
И в нём любая брешь с собой урон немалый уж несёт…
Так, умножать стремись число своих друзей – и помни: тот
Обидный самый враг – что мог тебе быть, может, лучшим другом!


***
Иной тяжёлый безвозмездный труд приносит наслаждение,
Ведёт к внезапному открытию порою заблуждение…
Жизнь «парадоксов» не полна ль? – В ней много странного всего;
И как о Божьих, так и о её...

В спину ветром толкнёт,
Непутёвая доля.
Устою, но вперёд,
Побегу в свою боль я.

Эх, ты доля моя,
Вся в заботах-трудах.
Изработанный я,
Седина на висках.

Лишь в дни юности жил,
Без забот и тревог.
Как степной ветер был,
Верил зову дорог.

И летел день за днём,
И я их не считал.
А потом на подъём,
Тяжелее вдруг стал.

Пожалей, не толкай,
Доля, я уж не тот.
Не ломай, отдых дай,
От трудов и забот...
Марковцев Ю.

Не накручивай себя, не накручивай,
Мыслью злою в себе, гнев не буди.
Верь и мир тебя найдёт долей лучшею,
Верь и будет счастье ждать впереди.

Справедливости не жди подсознательно,
Нет её, у всех в днях свой интерес.
Да и быть к тебе добром обязательно,
Не обязан, её выводов вес.

Разотрут меж пальцев дней и размажут,
Тех, в ком слабое нутро времена.
И они всех ниже будут и слабже,
Даже средь идущих в жизни у дна.

Среди множества дорог безопасную,
Отыскать себе стремясь, помни...

Я тебе, родная благодарен,
За миг каждый, наших общих дней.
Ты зажгла, во мне чувств жарких пламень,
В них тепло и свет души моей.

Боль тревог и горечь бед делила,
Без упрёков, ты всю жизнь со мной.
И твоей, молитвы пыл и сила,
Берегла, меня в стези Земной.

Непутёвый я, светлей и лучше,
С тобой рядом, стать сумел душой.
Ты как света, ясный тёплый лучик,
Обогрела, мир во мне собой.

Моей жизни всей, ты смыслом стала,
Для тебя, её любви мотив.
Нас с тобою Небо обвенчало...

Жизненно важно, устав от тревог,
Отдых уму дать, его отключив.
Чтобы пройдя все невзгоды дорог,
В мысли не взять, их печальный мотив.

Чтобы ни в чём от других не зависеть,
И не вгонять, себя в мер их шаблон.
И не бояться что вольностью мыслей,
Смог преступить, их традиций закон.

Нужно быть проще, чем проще мы будем,
Тем легче будет, путь жизни простой.
Тем с нами ближе, доверчивей люди,
Став, к нам потянутся, в мире душой.

Связано всё, мелочей нет не важных,
И может быть, в...

А жизнь моя полным - полна
Всем маем и сиренью.
Благоуханная весна –
Из смерти воскресенье.

Проникновенный взгляд огня –
Сквозь лес лучи продеты:
Вторженье жизни внутрь меня –
Проникновенье света.



РАЗДЕЛ I

ПЕРЕПОЛНЕНИЕ СЕРДЦА


* * *

Есть в мире истин так немного.
У Бога тайн от сердца нет.
Кто видел свет, тот знает Бога.
Кто знает Бога, видел Свет.
Как речь беспомощна земная
И как невыразима суть!
Я только то, на свете знаю,
Что переполнило мне грудь...

Молитва

Да святится имя Твое
Молением чуждым, зыбким.
Да святится имя еще
Зажженною лампой.
Да святится имя Твое
Чертогом и пылью.
Да святится имя еще
Постом и пустынью.
Да святится имя Твое
Добровольным причастием.
Да не осквернится имя еще
Чужим именем.
Да святится имя Твое
Свечой неустанной.
Да не сгорится имя еще
Молитвою.

1989

* * *

Светлая дорога
Заросла полынью.
Слева от острога
Справа от гордыни.
От горы высокой
Протекла в низину.
Темнотой далекой...

Жил да был в селе «Налейка»
парень, звать его Андрейка.
Ни печаль, ни радость в нём
разбудить вам нипочем,
потому как на селе
он считался не в уме.
Было два у него чина -
увалень и дурачина.
Все его жалели часто,
а вот это уж напрасно!
От природы он был рыжим.
И к тому же чуть бесстыжим.
Голым мог купаться в речке
и прикинуться овечкой.
Баб вокруг не замечать,
и нырять себе, нырять.
Те бельём в него швыряли.
И топили, и шпыняли,
а Андрейке нипочем.
Хоть грозите кирпичом...