Не хуже есенина

Дед Патрикей был страшный книгочей,
Проникся он идеями Фоменко.
Старухе - понимала б что воще -
Твердил он про историю частенько:

"Что может сделать тёмных сил игра,
Себе порой представить даже страшно.
И всё, что где-то деялось вчера,
В деревне нашей было много раньше.

Что денег нету даже мне на гроб,
Обычно это с Древнего Египта.
Когда же я умру, твой эфиоп,
Как мумию меня похорони ты".

Пресечь чтоб богохульство на корню,
Тайком крестилась бабка на икону:
"Ты лишь умри...

Вы так юны, вы так нежны, вы так красивы!
Я вас люблю мой идеал неповторимый!
Вы для меня дыханье свежей, яркой силы
И ангел чистого ручья светлый, ранимый.
Я трепет искренний несу вам свой сердечный
И подарить хочу любви мир бесконечный.
Примите этот дар бесценный подвенечный
И дайте мне скорей ответ, мой друг беспечный!

Простите, но я не люблю вас бедный рыцарь.
Для воздыхания другой объект найдите.
Вы слишком молоды ещё и я девица.
Так, что прощайте, слишком строго не взыщите...

Не будите меня никогда!
Ни ночью, ни днём, ни с утра!
Мне не нужно ни денег ни славы
Бодрость дня это хуже отравы.
Мне не нужно друзей и подруг
Крепкий сон для меня лучший друг.
Мне не нужно любви и признанья
Вещий сон главный способ познанья
Если вдруг меня кто-то разбудит
Тот про счастье навеки забудет!

Одного только Бог не осудит-
Кто кормить не будя меня будет!)

Мы с тобою в чистом поле
Мак, подсолнух, васильки.
Ну зачем друг с другом спорить--
Мы Земли одной цветки.

Ты голубенький, небесной
Красоты в себя впитал.
Он, как солнышко, прелестный,
В догонялки с ним играл.

Ты даёшь глазам прохладу,
Он вселяет оптимизм,
И скажу тебе как брату--
Не пойму людской нацизм.

Иль расизм.Одно и тоже.
В гордом стуке по груди
Бьют себя, а кто моложе
По чужой стучат груди.

Чем другие его хуже?
Где на лбу у них значок,
Что,давайте с ним по...

Своего я дождусь, поборю неуспех,
Подкрадусь я к объекту по суше
И не стану я ждать, как под девичий смех
Вверх вспорхнут наши грешные души.

Без разведки (не ниндзя ходить в кимано)
К деве я подойду под газами
И не мягко, а страстно, как в порно кино,
Я в глаза садану ей глазами.

Глазки строить не мне суждено у межи...
Завалю... а чтоб не было сдачи,
Заломаю ей руки, она задрожит -
Застеснялась голубушка, значит.

Так гибка и легка оказалась она,
Я сказал бы что просто гибуча...

Какой сегодня сыпал снег!
Нарушив тихую беседу,
Метель замысловатый бег
Не прекращала до обеда,

Она с собой играть звала,
Манила, пела, и кружила,
И в снежном вальсе увлекла,
И красотой заворожила.

От радости хотелось петь,
И вместе с нею закружится,
Взлететь, забыться, умереть –
И сразу заново родиться!..

Я зачарованно гляжу
На вьюги страстное круженье,
И в снежном вихре нахожу
Твое родное отраженье…

От нежности я как в бреду
Встречая каждый миг улыбкой...

Здесь другое всё. Нет, не хуже!
Только я полюбить не могу
Эту землю без зимней стужи -
Я другую в себе берегу!

Берегу в сердце синие дали,
Помню песни ручьёв наизусть,
Те, что с детства мне милыми стали
Без которых на сердце - грусть!

Здесь красоты свои, другие,
Только в мареве облаков,
Чаще видятся мне голубые
Океаны безбрежных снегов,

И тревожат виденья душу,
Грусть наслаивают на грусть...
Будто музыку русскую слушал,
Наяву будто видел Русь!

Для забавы травят зверя,
Лай собак, крик егерей.
Человек лишь в силу веря,
В лесу хуже, всех зверей.

Зверь голодный нападает,
Иль боясь, иль защищаясь.
Просто так не убивает,
Обойти людей стараясь.

Человечек хлипкий телом,
Взяв ружье, стал льва сильней.
Агрессивным стал и смелым,
Таких много есть людей.

Они лишь с ружьём герои,
Боясь сильных задевать.
Слабость им почуять стоит,
Будут до смерти клевать.

Люди есть с душой шакалов,
Рвут ослабших львов толпой.
К счастью...

Со смены идём тихим вечером поздним,
И сам я себе не знаком.
Ты смотришь на небо, на ясные звёзды,
Взглянул на тебя я мельком.

Пространство окутано ласковым светом,
Который нам дарит луна.
И вдруг ты сказала, что словно планета,
Всю жизнь на орбите одна.

Законы галактики определили…
Нарушишь – планете конец.
А люди, быть может, немало сгубили
Созвездий, планет и сердец.

Повеяло что-то космической скукой,
Сказал я, как можно бодрей:
«Ведь если с любовью и если с наукой...

В кровавом рейдовом угаре
Душманским скошен я огнём.
Меня убили в Кандагаре,
При первом выходе моём.

В «зелёной зоне», на прочёске
Младая жизнь оборвалась,
И по коротенькой причёске
Обильно кровь моя лилась.

Жизнь, что на вид крепка и спела,
Хрупка, как глиняный сосуд.
Душа и охнуть не успела –
Как позвана на Божий суд.

Судить солдата – эка сложность!
Со мной решилось в полчаса.
Презрев грехов моих ничтожность,
Меня позвали в Небеса

За то, что звания солдата
Не презирал...