Не гляди с тоскою в небеса

Раз кто-то верит, значит кто-то лжёт.
Покуда ложь есть, существует вера.
И тот, кто верит, ложью веру бережёт.
И тот, кто врёт, себя чужой спасает верой.
Хоть говорят, что вера сотворяет чудеса,
Но также ложью чудеса творимы.
И говорят, лгун попадает в Ад,
А тот, кто ему верит в Небеса,
И одного ждут черти, а другого херувимы.
Но если человек погряз во лжи себе?
И также глубоко себе он верит?
То разорвут его на части Ад и Небеса?
Не знаю. Но в подобный бред не верю.
Мир познавая...

***
И увидел во сне: вот, лестница стоит на земле, а верх её касается неба...
(Библия. Быт.28:12)

Бледным светом ряды колонн –
Это ночь или это сон?
Это жизнь или это взгляд?
Расскажи, как прийти назад.
Жарким бредом ложится стих…
Может бред – ну, а может явь?
Посчитаешь до десяти,
Талисман в кулаке зажав, –
И оно повторится вновь,
Но уже далеко не так.
Может быть это просто кровь
По ступенькам сочится в ад?..
Как из бреда себя достать?
Должен… должен быть путь назад!..
Ну...

Зеркала зеркала
Отражения входят
В потоки
Наших старых идей
Забывая
Что есть впереди
Небеса небеса
Каждый день
Мы проходим уроки
Заставляя других
Вновь
Участвовать
В нашей
Судьбе

Там где тень
Там изведано
Очень немного
Там где
Свет
Мы достигли
Всех знаний
Пути
Но опять
Мы находим
Себя
На дороге
По которой не шли
Иль когда-то
Не стали идти...

Не обмани моих надежд
Шептала я сквозь слёзы,
А ты ушел, и на окне
Увяла жёлтая мимоза.
Мне так хотелось закричать
Остановись, не бойся!
Я не попрошу луны с небес,
Твоей свободы солнца.
Постой, послушай мой набат
И сердца истерию.
Да обещаю буду я молчать,
О всех своих обидах.

Здравствуй, милая! Здравствуй, ясная!
Поцелуй меня утром ласково.
И прижмись ко мне телом трепетным,
Разбуди меня на рассвете ты.
Здравствуй, милая! Здравствуй, мудрая!
Обними меня, златокудрая.
Расскажи, с тоской, как до вечера
Будешь встречи ждать ты доверчиво.

Здравствуй, милая! Здравствуй, нежная!
Расстели постель белоснежную.
Уложи меня тихо, ласково.
Здравствуй, милая! Здравствуй, ясная!

Я не читаю старых писем,
Разброс бесцветных серых букв
На желтизне иссохших листьев,
Лежащих стопкою в углу.

Я не пишу давно стихами,
Пришла тоска и ритм забыт -
Увяз прошедшими годами
Порыв души в житейский быт.

Всё выброшу на свалку грудой,
Сожгу бумаги, среди них
Квитанции, все письма... Грубо
Встряхну грехи забытых рифм.

Перепишу рукой, исправлю,
Перед собою буду чист.
А письма новые отправлю,
Я новый белый чистый лист.

Привычной вязью ляжет грусть
На мокрый лист сырой погоды,
А дождь слезами неба - вниз
Пробарабанит ритмом ровным...
А Белый стих завяз в тоске
Цветком миндаля,- чист и светел.
И стая птиц летит в душе.
И ветер, ветер, ветер, ветер...

В лапах бездонной реки
Музой взрываешь виски,
Снова тобой заражённый кропаю я строки.
Сжаты тоской кулаки,
Темень стирает клыки,
Время разлуки считает отчаянья сроки.

Сколько мечту не верти,
Бьётся печаль взаперти,
В этом движении тайна разбитых желаний.
Спит тишина у двери,
Стонут в церквях алтари,
Мечет любовь свои копья о стену терзаний.

Музыкой бьют изнутри
Мысли мои – дикари…
Жажды страдающей пламя уже не понижу.
Ты говоришь: "отпусти",
Я прекращаю грести,
И никогда в...

Я не жалею о растраченных деньгах,
Не место им в чулке иль под диваном…
Я не жалею о разорванных стихах,
Поросших усмиряющим бурьяном…

Я не жалею о печали и тоске,
О вытертых слезинках рукавами…
Я не жалею о сорвавшейся листве,
Растоптанной чужими сапогами…

Я не жалею о влюблённости в тех дам,
Что душу приносили в жертву бесу…
Я не жалею о ходьбе по головам
Букашек, расстелившихся по лесу…

Я не жалею о молениях слепых
Чужим богам, своих не признавая…
Я не жалею о растеньях...

Закончились попытки разогнать
Тоску, всегда плетущуюся рядом,
Не льются строчки с неба рифмопадом,
И не о чем небесном уж слагать.

Добро всё чаще дань возносит злу
В обыденности скользкой круговерти,
Грызущие моменты полусмерти
Вдруг бросят со стакана на иглу.

И сердца топот, словно бой копыт
Кричит височной гаммою пульсаций,
Рисует яркий круг галлюцинаций,
И шёпотом отчаянья хрипит.

Едва ли есть обратный в жизнь билет,
Едва ли мой психоз теперь отпустит –
Милей стал чёткий...