Не думай

Всё, (ещё не придумано), просто, как кости остов,
(всё, (ещё не придумано), просто, как кости остов),
а архитектонику пойди, пойми, ногу сломаешь,
или шею свернёшь, (а архитектонику пойди, пой-
ми, ногу сломаешь, или шею свернёшь), субтитры
не помогут, и психоанализ в придачу, иди на дачу,
(субтитры не помогут, и психоанализ в придачу,
иди на дачу), будь проще, свободней, всему ново-
му удивляйся, и никогда, ничему не зарекайся,
(будь проще, свободней, всему новому удивляйся,
и...

В Хиросиме этой сказке верят:
Выживает из больных людей
Тот, кто вырежет, по крайней мере,
Тысячу бумажных журавлей.

Мир больной, возьми бумаги тонкой,
Думай о бумажных журавлях,
Не погибни, словно та японка,
С предпоследним журавлём в руках.

Владел огнём, не всем, а частью, что разрушает
и гневит, сожжёт, сломает, «пепелит», а созида-
ние и рост, то не его погост и знамя, как различ-
ить и развести, ведь два в одном, замес известен
где края переход и «лез(с)ти» в дебри ни к чему,
ты думай о своём земном и градуса не при-
вышай и низко ты не опускайся и минус не
хватай с лихвой и будешь в мире ты с собой

Как найти правду
В океане вранья,
Где остров истины
В морях заблуждений?
Мы — экипаж
Странствующего корабля,
Плывем за свободой
По волнам хотений.

Иллюзии слева,
Кошмарики справа.
А в глубине —
Спрут галлюцинаций.
Он утопил
Полицию нравов
И разум людской
Повергнул в прострацию.

Сонное солнце
Вдыхало туман
Скрывающий ширмой
От нас неизвестное.
Попробуй развей
Этот пьяный обман,
Как лопнувший миф —
Ведь интересно же!

Какую цель изберем,
Куда возьмем курс,
Во что...

Лишь ты и я, петручио в ответ, а остальное винег-
рет, зачем зеркалить пустоту, авось родится пас-
парту, а образ опосля и сразу, из ниоткуда и зар-
аза, покрасит седину и веки и снова новая навеки,
«не хныкай миленький не плач, тебе куплю я крас-
ный мяч», навалом не изменишь время, лишь ис-
кривив пространства стремя, а это не для кажд-
ого, святого и мага, беса золотого, а разница то
в чём бедняга, служить прислуживать коряге и
проще и скверней, не думай плохо, хна и басма
не...

Любовь не вытекала из вскрытых вен, патологоа-
натом старался, дух упирался, млел, создавал но-
вые образы, бдел, задавал один и тот же вопрос,
(рос,извивался),(сам из себя развивался),«стар-
ыми образами можно создать новое искусство?»
ответов не густо........не думай, не надо, а делай,
ночь и день исследуй, уходя, приходило лето
жар встречало/провожало, успевало проснуться,
просто так, от нечего делать, нам улыбнуться, не
стояло на месте, а как будто одно и то же, слова
для (одной...

Осмысление сеяло сомнения, был тяжёлой, вяз-
кой, тёмной лужей, что отразиться то его, не на-
до больше ничего. Мораль сей басни такова, ты
думай, но недолго, в сомнении ведь мало толку.

Не понимаю, зачем ты меня держишь?
Памятью рук-прикосновений нежных
Памятью слов-тембра глухих раскатов
Памятью снов-в них все запреты сняты...

Не понимаю, зачем я тобой грежу?
Шрам от разлуки- кровоточащий..свежий
Я залечу его ..нет! залижу.. как сука..
Грубый рубец будет саднить в разлуке
Но как известно- время многое лечит
Значит однажды станет и мне легче...

Так полегчает, что сделается страшно
от пустоты..и тишины звенящей.
От безвозвратности нашей с тобой потери...

Ты зачем заглянул в наше лето, ненастный,
Тускло-серый, холодный октябрьский денёк?
Намекнуть, что и впрямь над судьбой мы не властны,
И у каждого счастья – предел свой и срок?

Уходи, не пытайся студить нашу нежность,
Не стремись это пламя в груди погасить.
Улетай из июня в свою неизбежность
И дождливые ноги скорей уноси!

Но не думай, что грязи и луж мы боимся
Или снежных заносов морозной зимы.
Если даже согнёмся – всё равно распрямимся,
Как деревья под ветром – такие вот мы...

Цейтнот на абордаж берёт Цугцванга
И наезжает: - Слушай, ты, милок!
Нет времени крутить с тобой шарманку,
Быстрее думай: жизнь иль кошелёк?

Нью-Васюки преступность будоражит...
Не стал тянуть, нельзя идти ва-банк,
И передал Цейтноту свой бумажник.
- Нет выбора, - сказал себе Цугцванг.