Не было её

Церковники смогли Христа убить,
Чтоб управлять людьми чрез мертвеца.
Но Русь жива! И дальше будет жить!
И наполнять любовию сердца!

Вещают, дескать, вскоре все помрём,
В загробье только обещают жизнь.
Но Русь жива! И мы живём. Живём!
Так возликуй и солнцу улыбнись!

Стяжают злато, дабы ослепить,
Прав'а на Истину пытаясь утвердить.
А Русь как есть, так дальше будет быть!
И Русский Дух никак не победить.

Немало дурней лезло на рожон,
Желающих поцарствовать на ней.
Но стал ничем...

Они когда-то были люди,
Но души продали Иуде.
И вот теперь, среди он′ошек,
Не стоят ломаного гр′оша.

Он был когда-то парень классный,
А стал он′ошкой толстомясой.
Но, от такой вот недев′ицы
Не могут детки народиться.

Другое, с ножками кривыми,
При маме топчется пон'ыне.
Глистом в плать'ишко просочился,
Да в девку не оборотился.

Тут телеса снуют нагие,
Да ублажают пляской Вия.
В себе страстям давая волю,
Разнузданно бредут в неволю.

И даже радугу цветную,
Обрезав ей...

ГО-РОД – Главный Род,
ГОлова Бело-Светного РОДа.
(Хроники Акаши)
---------------------------------------

Го-Род был символ Небесного Града,
Был от Духовных соблазнов оградой,
Го-Род Руси – ГОлова всего РОДа,
Так повелели Творец и Природа.

Ну, а в Эпоху обмана и Лжи
Он стал рождать для людей миражи.
Жизнь в нём в Духовный тупик привела.
ИМЯ ОСТАЛОСЬ, А СУТЬ УПЛЫЛА.
И для Прогрессом рождённого люда
Он стал рассадником всякого блуда.

«Город» - духовный отстойник Природы...

На Руси была основой жизни - сПРАВедливость

Не в силе Бог, а в ПРАВде.
На Руси
Была основой жизни - сПРАВедливость,
Рус у Небес за-Конов не просил
И не внедрял Их в жизнь свою глумливо.

Веками извращают Русский Нрав,
Жить без него всё более опасно,
Сейчас, кто в силе тот и прав,
Мораль осталась лишь у басни…

Пожар тоски порабощает чувства.
Мечта в загоне прошлого болеет,
И оттого былых моментов буйство
Сознание никак не одолеет.

Каскад секунд, стекающих со стрелок,
Уходит в вечность, длив часы разлуки.
Вуали грёз лгут после ста примерок.
Душа в ночь мечет SOS на ультразвуке.

Сон и печаль, скрестив мечи и копья,
Бессоннице дав и простор, и волю,
Доводят душу до немого вопля,
И вслед за ночью пустятся в погоню.

День, как с доски в татуировках мела,
Сотрёт ладошкой все воспоминанья...

Здесь не мят и не клят, но стать ими я,
И пытаться желать мне не смог.
Прости Боже — не знаю я имени,
Твоего и скажу просто — Бог.

Средь живых, я в земной иерархии,
Мал масштабом и ролью моей.
Но сумел победить свои страхи и,
Не всех меньше, средь малых людей.

А к большим, не пытаюсь и лезти,
Не заметив, пройдут раздавив.
И не будет меня здесь на свете,
Или буду и жив, и не жив.

Отойду, в тень подальше — за угол,
Жизнь и малая, мне дорогА.
И пусть там не найду я мне друга...

Я любима была не часто.
И не верила я любви.
Я слонялась без дела, напрасно
Дни мои вереницею шли.

Не встречала друзей, чтоб до гроба,
А хотелось бы встретить таких.
Встретить радостно у порога
И узнать своё счастие в них.

Только время разводит руками
Мимо счастья идет просто так.
Я устала бежать за мечтами
Мне б реальности маленький шаг.

Как бы ты ни была далека,
Притяженье твоё не слабеет.
Так - чем выше плывут облака,
Тем небесная даль голубее.
Чем светлей струны утра звенят,
И нежнее рассвета дыханье,
Тем острее щемит осознанье
Скоротечности нового дня.
Тем отчётливей замкнутость круга,
Неизбежнее занавес тьмы -
Неужели когда-нибудь мы
Потеряем себя и друг друга?

Ты был пушист и волосат,
На щёчках девичий румянец.
В делах амурных - иностранец,
Не понимающий слова.
Учился быстро - высший класс!
Видать, природное призванье...
И все домашние заданья
Ты отработал много раз.

И мягкой лапою привык
Стихи бросать небрежно на пол,
А горький черный кофе капал
На чистый письменный язык.
Пример используя след-в-след,
Ты стал охотником умелым,
Но разве только в этом дело?
В любви добыче места нет.

Прощай, котёнок. Ты жесток,
Ты...

Нас случай свёл, была весна,
Крошился лёд и таял звонко,
И неприступности стенаКазалась до смешного тонкой.

Так много общего у нас,
И мысли так синхронно точны,
Но слишком хрупкая стена
Вдруг оказалась очень прочной.

1979