Наверное так надо

Ты - моя названая сестренка,
Одна в целом мире у меня.
Я так счастлива услышать голос звонкий,
Я так счастлива, что есть ты у меня!
Ты моя любимая сестренка!
Я не знаю, что тебе сказать!
Я тебя люблю, моя Маринка!
Хочу дочку я Маринкою назвать.
Ты сама наверное не знаешь,
Как мне помогаешь только тем,
Что меня совсем не забываешь,
Просто тем, что письма пишешь мне.
Я тебя не слышала годами,
Только в письмах жизнь была моя.
Я тебя люблю, моя Маринка!
Ты - моя любимая сестра!

Играя облаками,
Летает по просторам.
Игривый ветерочек
Шевелит мои шторы.
Он весело резвится
В воздушном океане:
Пугает ночью птицу,
Играет и с цветами.
Он шевелит берёзки,
Лаская дуновеньем.
Он вытрет мои слёзки
И даст мне вдохновенье.
Он лёгкий и великий
Изменчив, как наш век.
Ему подвластно небо
И каждый человек.
Он - теплый и холодный,
Немножко молчаливый,
Как соловей, свободный,
Как мотылёк, игривый.
Тебя люблю я, ветер
И всю твою стихию,
Поэтому, наверное,
Пишу тебе...

Зато он здесь, в школе.
Уж много лет приходим в дом,
В котором мы почти живём.
• Зато мы здесь, зато мы в школе.
И каждый день как будто в бой
Мы на урок идём с тобой.
• Зато мы здесь, зато мы в школе.
Вот там сидит мой ученик,
Уроки делать не привык.
• Зато он здесь, зато он в школе.
Тетрадки дома позабыл,
Но в туалете покурил.
• Зато он здесь, зато он в школе.
Ему, наверное, двадцать лет.
Он шлёт всей армии привет.
• Зато он здесь, зато он в школе.
Ему пора уж «дедом» стать,
А...

Земная твердь уходит из под ног,
На утро в моде слово островок.
В стихии водной все давно,
Дай Бог,чтоб уцепиться за бревно.

В оцепенение впадая,
Кто выжил,плача и рыдая,
Природу словом проклиная.
А ей,как будто,все равно.

P.S. Наверное мурашики умней,
Раз яйца не несут среди береговых камней.
Инстинкт животный хоть дремучий,
Его природа ,лишь ,однажды учит.

Под осень скворцы покидают скворечни
И прочь улетают.
Уходят от женщин мужчины беспечно -
Старо, как преданье.
Чему удивляться, когда так ведётся
С основ мирозданья,
С каких дел тогда это подлость зовётся,
Что без оправданья.
Ведь так происходит с начала творенья
С другими и с нами…
И кто виноват в том? Наверное, время.
А может мы сами?

Загрустил старый клён за окном,
Перестали петь дружные птицы.
Как же было нам славно вдвоём
У дверей той последней больницы.

Я не думал тогда о плохом,
Обнимая дрожащее тело.
Но, наверное, был палачом.
Как страдала, как жить ты хотела…

Умоляла побыть хоть чуть-чуть,
Трепеща, как озябшая птица.
Я трусливо хотел улизнуть,
Как ребёнок, от страшного скрыться.

И ушёл, говоря про дела,
Растворяясь, как странник в тумане.
Ты рыдала и тихо звала,
Угасая в смертельном капкане...

Просто я влюблён, просто очарован,
Просто без тебя я, не умею жить.
Я тобой наверное просто околдован,
И твоею стала моей жизни нить.

Просто мы с тобою, должны вместе быть,
А иначе просто — не было б меня!
Я могу так сильно, лишь тебя любить!
И не проживу я, без тебя и дня!

Просто мир так создан, что найти нам надо,
Чтобы быть счастливым, суженных своих.
Я узнал свою, встретившись с ней взглядом,
И я подарил ей сердце, жизнь и стих.

Просто так должно быть — ты моя , я твой...

Нам важно лишь то, чем мы сами живём.
И ссора с родными важней беды где-то.
Спокойно об этом в газете прочтём,
Нет боли у нас, ведь не с нами всё это.

Экран телевизора светится ярко,
С него говорят нам о новой войне.
Не холодно нам от того и не жарко,
Что это не с нами, мы рады втайне.

Безумие тенью, давно мир накрыло,
И пламя войны всегда где-то горит.
И прав всегда тот, за кем деньги и сила,
И прав везде тот, кто у власти стоит.

Не может быть мир во всём мире наверное,
Не...

При родах близняшки в утробе дрались,
Платформы у них были разные.
Ручонку наружу взметнул коммунист
И был награждён лентой красною -

На кисть навязали бардовую нить
Отметить мальчонку, как первенца,
А он умудрился её схоронить,
В утробе сидит и не телится.

Не хочет на свет появляться малец,
Во всём видит он провокацию,
Дней тёмных предвидя ближайший конец,
В подполье ведёт агитацию.

Наверное, диспут организовал,
Как можно рожать и не мучиться,
И так призывал...

Ты где-то там, в далёком Кишинёве,
Где строят жизнь под европейский вкус,
Где много банков, и цыгане снова,
Меня увидев, кличут: «Эй, урус!..»
Я о России слышал много злости
Об интервенции, о тупике...
Перемывали „этим русским“ кости,
Зато на чистом русском языке.
Но этот край, где сторонятся русских,
Меня к себе не злобой привлекал.
Меня влекло неведомое чувство,
О нем лишь знает греческий Тантал.
Я полюбил прелестную особу
И нежной страстью бурно воспылал,
И думал я, что с ней...