Наверно

Какое дело право, нам,
до мудрецов и до пророков,
которые незримым оком
глядят подобные богам?

Высокой мудрости полны,
их наставленья и трактаты
и души знанием объяты,
умы в астрал погружены.

Какой намек поймем сполна,
блуждая, дальними путями,
их, восхищаясь голосами,
приняв, что истина жива?

Наверно, нам хотят они
открыть глаза и с сожаленьем,
взирают, как в плену сомненья
мы - на подмостках кутерьмы....

Шальные дочки и сыны
великой эры Водолея....
Хоть мудрецы за нас...

Мой сентябрь, мой товарищ печальный,
Посидим вдвоём у окна.
Пусть к губам, словно лодка, причалит
Тишина.
Вот опять в своих жёлтых маечках
Вижу я – пришли на порог
Тридцать дней твоих, тридцать мальчиков,
Тридцать жарких моих тревог.
Что ж, прощаемся, дорогие,
Гаснут в сердце ваши огни…
Мой сентябрь, покурим, прикинем-
Честно прожил я эти дни?
Мне с тобой и легко, и непросто.
Сквозь рассветы твои и ветра
Я лечу по орбите осени
Электроном вокруг ядра!
Я лечу. И просторно, и...

Холодный дождь стучит по крыше,
Плывут куда-то облака.
Хочу взлететь я выше, выше…
Да только не могу пока.
В который раз сломала крылья
И груз обиды тянет вниз.
Слова твои распались пылью,
Разбилось сердце о карниз.
Мною играл ты как игрушкой
Наверно с самого начала,
А я тебе в глаза смотрела…
И ничего не замечала.
Дарил букеты красных роз
И говорил, что любишь сильно…
Твои слова не стоят слез
И сказку им не сделать былью.
А мне уже совсем не больно.
Я стала к боли привыкать,
И...

Детей сражает, стариков
Стихия – эпидемия.
Так длится испокон веков:
Наш век – не исключение...
Одну девчушку побороть
Намерилась стихия:
Бульдожьей хваткой в её плоть
Вцепилась пневмония.
Врач не могла ничем помочь...
Мать, бросив все заботы,
Сидела грустная, а дочь
В окне считала что-то:
- Десятому конец настал,–
Сгубила его осень...
Вот и девятый лист упал,–
Теперь их ровно восемь.
Вчера же было шестьдесят...
- Ты что считаешь, милая?
- Смотрю, как листики летят...

Не кровь вытекает из вены,
А рвётся незримая связь.
Освобождаюсь от плена
Рук твоих нежных и глаз.
Я больше не пробую яства
Твоих пламенеющих уст.
Освобождаюсь от рабства
Собственных мыслей и чувств.
Я вырвусь, изодранный розами.
Я буду свободен, как волк.
На Первой твоей Перевозной
Души окровавленный клок
Наверно, навечно оставлю,
Продравшись сквозь злые шипы…
А всё ж я тебя не ославлю,
Любовь, а напротив, прославлю,
Хоть с кровью рифмуешься ты!

Марлен танцевала… Но Геринг дремал.
И Геббельс прокручивал речи беззвучно…
На цыпочках Борман вошел в кинозал.
А фюреру было и грустно и скучно.

Одна только Ева вцепилась в экран
И взглядом следила за взлётами юбки –
Таких вот, наверно, любил Мопассан –
За ножки и грудь, за капризные губки:
Поющих, кричащих и бьющих стекло,
Не мыслящих ночи без секса в постели.
Марлен танцевала, а время текло…
На Волгу пришли холода и метели…

Зачем ты задаешь вопрос,
Тебя люблю я или нет?
Ты сомневаешься во мне?
Какой ты ждёшь сейчас ответ?

Тебя родной я просто обожаю,
Ревную жутко к каждому столбу!
С тобой одним, сто жизней проживаю
И без тебя наверно не смогу!

Не задавай вопросов, ты же знаешь,
Что всё что есть, тебе я отдаю!
Тебя боготворю и проклинаю,
И больше жизни я тебя люблю!

Мокрый дождь на меня поливал
Сверху вниз ледяною струёй.
Чтобы рос я, он в душу плевал,
Точно путал с газонной травой.

И отец поливал с малых лет
На меня, не щадя языка,
Чтобы вырос большущий, но нет:
Остаюсь коротышкой пока.

Да и в школе меня, чтобы рос,
Поливали чумазым словцом.
В душу лился словесный понос,
Жизнь мою наполнял озерцом.

На работе летели в меня
Брызги громко воняющих фраз,
Неразборчивой жижей звеня,
По четырнадцать литров за раз.

Нет, наверно, метода не...

Темноту полупустынных улиц
Порой тревожит свет горевших свеч,
Я вспоминаю много долгих улиц,
Я вспоминаю много близких лиц…
Ровный шаг души моей был потревожен
Наверно чья-то речь,
Глаза, уста, cлова, что так умели жечь…
Хотела я не быть ничьей - забыть,
Забыться и отчаянно любить…
Равнодушие всего и ко всему,
Пара редких капель с неба в пустоту…
Цели и надежды сбросив, молча шла,
Сомневалась, чуть дышала, но жила…
Мысли…да, они стремительно все мчались,
Забвенью тут же придавались...

Я, Господи, ничтожен пред Тобой:
Всю жизнь беру, а оплатить мне нечем
Ту благодать любви, души покой,
Что мне даётся Сыном Человечьим.
Имею всё, о чём и не мечтал;
Твой свет со мною всюду, где б я не был.
В духовной слепоте один блуждал,
Но Ты мне дал узреть сиянье неба.

Какой «монетой» я Тебе платил,
За чудо-избавление от трости? –
Крест деревянный я Тебе купил
И, сторговавшись, взял на сдачу гвозди.

За исцеление гвоздями воздавал!
И нечего винить во всём Иуду.
Ведь это я на...