Натура

А было так: состав подали,
Дым папирос наискосок.
Крути, приятель, на педали,
Действительной окончен срок.
И всем знакомая фигура,
Не командир, а монолит.
Наш "кэп" – зловредная натура –
С трибуны речи говорит.
Слова, как пули, - в молоко,
Но получается так странно:
Мы не в строю, а далеко,
За сотни вёрст от Казахстана.
Но сохранила память даты,
Припомнится издалека.
Там мы ещё пока солдаты,
Мы там защитники пока.
Качались хилые деревья…
Мне этот день и этот час
Средь суеты и...

Возвращаются птицы весной,
Нет границ им, их сердце ведёт.
Направляя в родной край домой,
Их стремительный в небе полёт.

Возвращаются чтобы теплом,
Летних дней насладившись, вновь в осень,
На юга улетев, под крылом,
Нам оставить здесь инея проседь.

Знать у них кочевая натура,
Им инстинкты велят лететь вдаль.
Что ж тогда, в песне осенью хмурой,
Плачут, словно им нас людей жаль.

Словно жаль, с нами им расставаться,
Нас оставив с суровой зимой.
Словно трудно им, с нами прощаться...

Зарекалась дура
с полною фигурой
- тортиков не кушать,
сыр и шоколад...

Слабая натура,
жизнь без физкультуры.
Все диеты душат,
тяжелеет зад...

Плачет тётя Нюра:
"Я же не скульптура!
Хочется покушать...,
да, на весь оклад..."

- Бессонницей накоплены сомненья, что не
дают заснуть тебе уменья, нет, не помогут, в
этом, что, увы, несёмся в размышлениях, и
мы, и сохнем и без памяти страдаем, светя-
щейся туман, всё возлагаем, на горы, на хол-
мы, и в буераках, и в балках, и в низинах, там
они, елозят, копошатся, наши дни и тереб-
ят, и мысли мимоходом, летят, крадутся, на-
до быть уродом, волнуют, напрягают, жмут,
колышут, а сна всё нет, и небо ночью дышит,
собака лает где-то, сыч кричит, и мышь, под
полом...

Летают пальцы по клавиатуре,
Букашки-буквы в слова сползутся,
И даже если, день смотрит хмуро,
В словах нет гнева и злого чувства.

Букашки-буквы лишь силуты,
Рисуют мыслей и чувств моих.
И прочитав их когда-то где-то,
Своё увидеть все смогут в них.

И вспыхнув гневом, вновь кто-то где-то,
Букашки-буквы свои мне шлёт.
Меня не поняв, ко мне с советом,
И поученьем, он пристаёт.

Букашки-буквы его как гвозди,
Их вбить в мозги мне, стремится он.
Но не нужны мне такие гости,
Из букв...

...Карманы наружу...Душа промокашка...
И дурь словно стужа,меняет тельняшку...
Цветная надежда...туманом осенним
На время уходит,с последней затяжкой...
...Теперь на излом,на изгиб наша вера
И сердце нестройно играет аккорды-минуты
А я пошел в рост,я стал Гулливером
...В стране потерявших себя гулливеров
...Внутри обмелевших до лиллипутов...
Здесь время в притирку
Чтоб нам затевать вселенскую стирку...
Время в окопы
...И дети с пробирок...
...Гниет дух Европы...
Пол мира сидят...

Три розы девушка несла в одной руке,
Три красные красавицы для нимфы.
Шла неспеша, красиво, налегке.
Нам про таких рассказывают мифы.

Лицо прекрасно, волосы до плеч,
Походка - грация, точеная фигура.
Любому сердце может враз разжечь,
В ней (сразу видно) - страстная натура.

Все женщины - как женщины кругом,
А эта - сразу видно, что богиня.
В себя пришёл не сразу я, потом,
От наваждения еле вспомнил своё имя.

Шел по улице поэт .

Поэт неизвестный сегодня ,
Под дождем он по улице шел .
Дождь не долгий , всего лишь до полдня ,
Не угоден , но все же прошел .

Солнце вышло и землю согрело ,
И согрет был беспечный поэт ,
Пар валил от промокшего тела ,
Наш поэт был легонько одет .

Шел по лужам в разбухших ботинках ,
Шмыгал носом и слезы текли ,
Вытирал рукавом с глаз слезинки ,
Шел и сопли до самой земли .

В такт шагам бормотал что-то в рифму ,
Сочинял видно новый памфлет .
Видно...

Голова ты моя буйная,
Негде голову склонить;
А натура моя юная,
Не убить и не сломить

Что по жизни мы не делали
И ломались и вели
Разговоры,что нас сделали,
Тем кем стали мы в Пути

Окаянные,бесстрашные
Вечно ищущие дни
Эх,Душа моя прекрасная!
Ты веди меня,веди..

Оригинал.

From fairest creatures we desire increase,
That thereby beauty's rose might never die,
But as the riper should by time decease,
His tender heir might bear his memory:

But thou, contracted to thine own bright eyes,
Feed'st thy light'st flame with self-substantial fuel,
Making a famine where abundance lies,
Thyself thy foe, to thy sweet self too cruel.

Thou that art now the world's fresh ornament
And only herald to the gaudy spring,
Within thine own bud buriest thy...