Наряды

Красавица - Зима, пакует чемоданы,
Все белоснежные наряды, кружева,
Мороз прислал большие сани,
И в них она почти все вещи отнесла.

А, что оставила, так скоро все растает,
Не до того сейчас, болят у ней бока,
Она не грузчица, об этом каждый знает,
И так на север еле ноги унесла!

Надоело… Всё мне надоело.
Ежедневно в зеркале моём
Нос в веснушках, руки, ноги, тело,
Серые глаза, бровей излом.

Надоела строгая причёска
И костюм учебно-деловой,
Без зубцов массажная расчёска,
И колготки с вечною дырой.

Я хочу наряды от Кардена
И крутую тачку я хочу.
Я готова в жизни к переменам,
Поменять судьбу свою хочу.

Всё начать с нуля, со дня рожденья,
Заново построить жизнь свою,
Исключить ошибки и сомненья,
Проторить другую колею.

И тогда в зеркальном отраженье...

Море чёрное и волны белые,
В синей дали плывёт теплоход.
И под звуки рояля несмелые
В венском вальсе кружится народ.
Пассажиры степенные, важные.
Белый отблеск манишек, манжет...
А на дамах наряды вальяжные:
Узкий низ... Декольте... Неглиже...

***

В чёрном море,
В чёрном море
Я качаюсь на волнах.
Белой чайкой,
Белой чайкой
Счастье реет в облаках.

***

Льётся пенной рекою шампанское!
Вечный праздник в элитной среде.
Фрукты, вина, застолье дворянское,
Фейерверк и...

Дух мятежный, взор безбрежный,
Оседлав свободу, кинул небосводу:
"Слышишь ты меня? Твоим вовек не буду я!"
И упал, раскинув руки, в бездну хаоса и муки...

Болью вешней, разговевшей
Прыгнул в чести с горы лести,
Пал безумцем в стадо раздавать наряды,
Разгонять его ретиво, грубо, нагло и глумливо.

Стадо блеет. От страха холодеет,
Дух высокомерно действует примерно:
Слабых убивает, в огнь мук бросает.
Сильных оставляет - меж собой сношает.

Небо гневится - а мятежный щерится...

Весенним вальсом
Вновь закружатся в парке
Ветви черемух

В наряды и платья
Оденется лес и луга
Запахом нежным

Сказок лазоревый край
Сердцем впитаю
Время вернется опять
К теплому лету

О, детство! Как в нем удается,
Младенцем глядя из гнезда,
Увидеть то, что остается
Навечно в сердце, навсегда.
Казалось, что весь мир был рядом,
А утром, вечером и днем
Небесный свет менял наряды
Всему, что было за окном.
Там, за окном, был лучший театр,
Пылал заката алый бант
И заряжался конденсатор,
Чтоб током напоить талант.
От срока стертый, побелевший,
Тот озаренный детский взгляд
Хранится в памяти умершей,
Шумит листвой застывший сад...

И снова в плену маскарада терялась во мгле.
Поэта ждала, а явился безжалостный критик
Молчит усмехаясь. И тени бредут по земле.
- Вы слишком бледны. - Я бедна, ну чего вы молчите?
Не верит, чудак, а какое мне дело до тех,
Кто счет лишь деньгам все ведет и не знает пощады.
Я слишком бедная, и уже не пленяет успех.
О счастье мечтала, да где оно тихое счастье.
И там маскарад, и меня они ждали давно.
Капризны и немы юнцы, а глядят деловито.
И этот старик, от успеха и славы хмельной
- Да...

Она обнажалась, срывая одежды,
Нелепейшей страсти, и странной надежды,
Желая Вам душу свою показать,
Пред этой толпой обнажалась опять.

И молча смотрели чужие мужчины,
И не было более странной картины.
Чем эти, летящие прочь покрывала,
Со смехом немым всю одежду срывала,

Швыряла толпе дорогие наряды,
О дивная осень - пора листопада,
Кружились, кружились листы золотые,
И девы смотрели, о чем-то грустили.

И контуры -вдруг нагота проступила,
И замерли все, и толпа отступила,
А...

Как живописец обнажает тело
Прекрасной девы на глазах у всех,
Так снова осень, к нам врываясь смело,
Всю наготу являет. Только смех
Ее еще звучит в притихшем доме,
и как одежды, листья сбросил клен,
И старый дуб молчит в своей истоме,
и кто-то в эту наготу влюблен.

Художник дивный, что теперь наряды.
Деталь пустая, призрачная блажь.
И мы живем в эпоху листопада,
и наготе ты должное отдашь.
И эту обнаженную сонату
поэт подхватит в полночи опять.
О, осень, осень, дивная...

Закройте крепко-крепко ваши глазки,
К Вам не придет никто.
Я помню, Вы всегда любили сказки...
Лежите тихо, только не засните,
Я расскажу Вам сколько захотите:
Пятнадцать, двадцать, сто...

Я расскажу Вам об одной лужайке
С цветами в длинный ряд.
Там рос тюльпан и все мечтал о чайке,
В которую влюбился из каприза
Лишь по рассказам утреннего бриза,
Проникнувшего в сад.

Я расскажу, как черный конь шахматный
Разбился о паркет.
Как, положив беднягу в гробик ватный,
Его похоронили...