Напиться или не напиться

Он прошёл десять тысяч ли и не начал свое-
го пути, а собирался уже идти обратно, (впад-
ал в детство, неоднократно), соответствовал,
удивлению и заблуждению, безвозвратно по-
терянному времени и безукоризненно, (так
он считал, (гордыня), (как, разрезанная и съе-
денная на треть дыня, (больше не лезет), ущ-
ербна), шёл по дороге, (сбил не одну пару) и
растёр в кровь ноги, сапоги бросал на обочину,
одевал новые, червоточину сомнения, отгонял
от себя, тем не менее, из упрямства, всех...

В степь пошел, чтоб насладиться...
Ароматов запахов цветов напиться.
Насладиться степною красотой...
Порадовать душу, что край ещё живой.
Степь будет жить, и не умрёт...
Пока казак донской живёт.
А коль не станет казака...
Загибнет степь на Дону тогда!

Вы послушайте, ребята, что я нынче расскажу
(Хоть сочтут вруном заклятым), правду-байку - просто жуть.

Как-то раз в глуши российской проезжал бродячий цирк.
На день там остановился, ну... на дружеский пикник.

Был удав необычайной там длины. И что таить:
Просидев за рюмкой чая, позабыли накормить.

А удав-то был не промах:
- Не дождёшься по часам,
Сдохнешь тут, пока накормят! Поищу-ка завтрак сам...

Так и сделал он. Впритирку, в щель случайную пролез;
Под шатром нащупав дырку...

Ромашки кистью белой
Раскрасили траву,
А Бог рукой умелой
Качал полей волну.
Окутана мечтами,
По полю, дева шла.
Ромашки с васильками
В одну судьбу плела.

Когда-то синеглазый
Любовь ей обещал.
На нежном теле девы
Веснушки целовал.
Он лгал, да так умело
Слова из звёзд срывал.
И лепестки ромашки
Словами обрывал.

Остались только фразы,
И жёлтая тоска.
На сердце девы, раны
И мысли как смола.
Напилась дева ветра
С рассветной синевой.
Упала в поле лета
Молочною спиной...

Жила-была букашка,
Простая таракашка.
Любила колобродить,
Любила просто жить.
Она была красива,
Довольна и счастлива.
Еще она любила
В стакане воду пить.
В стакан она залезла,
Напилась, стало тесно.
И вылезти не может,
Мешает ей живот.
Простая таракашка,
Веселая букашка,
Спокойно и счастливо
В стакане так живет!

Поручик Голицын, возьмите гитару,
Пора бы вам вспомнить про юность свою.
Корнет Оболенский, вы вовсе не старый,
Но если забыли, я вам напою.

Когда-то над Доном вы шли эскадроном
И был провиант, и хватало вина.
Вы были опорой для царского трона
И вот расплатились за это сполна!

За вашей спиною пылали станицы,
Ползла по щеке дождевая слеза.
Что с нашей Россией, поручик Голицын?
Корнет Оболенский, не прячьте глаза!

По свету рассеяны ваши гусары,
В Сибири расстреляна ваша родня...

Мелькают лица.. лица.. лица… каскадом новых встречь.
Все так хотят любви моей напиться…
Кричат: « Ко мне иди..», «люби!», «хочу с тобою лечь…»
А мне так хочется в ТЕБЕ опять забыться….

Калейдоскоп опять мелькает новых лиц вокруг….
А мне так хочется к Родному прикоснуться…
Знакомств, контактов новых расширяется все круг….
А Я ХОЧУ в ТЕБЕ, РОДНОЙ, очнуться….


© Copyright: Алла Тимошенко, 2013
Свидетельство о публикации №113070203620

Зачем Герасим утопил свою Муму?
Какую на душу взял жгучую вину!
Он точно крейзи и его я не пойму.
Хотя от жалости вот-вот с ума сойду.

Жесток приказ помещицы жирнявой.
Ну смухлевал бы да хоть просто для забавы,
Соврал б сударыне: «Мол порешил собачку...»,
Припрятав тайненько к кому-нибудь на дачку.

Ты посмотри, дубина, в глаза псинке — жалко?
Отсохла что ли напрочь сострадалка?
Муму через мгновенье в воду бросишь,
Прощенья даже у безвинной не попросишь.

Ведь признана ничтожной...

Пьешь и не напьешься
То плачешь, то смеешься
То жар, а то мороз
Боль и есть любовь

Не знаю, не верю, молитв не читаю, страдаю, в
себе весь, защиты всё нет, и бес, карапет, уж
догнал и вселился, и радости нет, не напился и
счастья бадья проскочила, на крест, чья рука?
рот зашила, и ила тарелка на завтрак, и соус из
падали вслед, нажми на педали, совет; или про-
сьба, рука, словно гвозди пронзили, тату кто на-
бил мне на лоб? знать дьявола козни, вперёд,
по квадрату, по кубу и пламени вдруг языки,
оближут, всё тело, горело, души не спасти...
пепла кучка, кремация...