Напала на старуху проруха

Зачем придумали мечты?
В них смысла нету никакого.
Они красивы и нежны,
А для кого-то просто слово.

Пусть кто-то ищет их напрасно,
Найти не может, ну и пусть.
И без мечты живет прекрастно,
В душе твоей старуха грусть.

Тропинкой осени шагая,
Идешь ты, такая злая!
Идешь зима, не спотыкаясь,
Идешь стремительно сметая
Все преграды на пути,
Зима, прошу, остановись!

Не надо ветром дуть холодным,
Не надо вьюгу поднимать,
Не надо быть такою хмурой,
Не надо шапки с нас срывать!

Зачем тебе деревья гнуть?
Зачем под ноги лед ковать?
Зачем тебе на небе муть?
Зачем с тоскою ликовать?

Скажи, ну на кого ты злая?
Мож, кто обидел вдруг тебя?
Может, декабрь осенью растаял?
Или январь снежками закидал...

Я ищу в себе силы любви и добра,
Не сокрытых в корыстности дум…
Пусть играет в них солнца шальная жара
И души провинившейся шум.

Ухожу в чистоту за вуаль злобы дней –
Во блаженность поющей груди,
И надеюсь, на пепле завядших корней
Ожидают святые огни.

В равнодушном потоке солёных дождей
Должен душу свою я раскрыть.
Убивать в себе зло – нет желанья сильней,
Если сможешь, конечно, убить.

Пусть не станет концом мой последний уход,
Возвращенье не пряча в чехол.
Пусть подарит...

Назову тебя золотом ярким,
Назову тебя сладким медком,
Назову тебя солнышком жарким,
И прелестным весенним цветком.

Назову тебя светлой царицей,
Первой летней зарёй назову,
Назову тебя нежною птицей,
Что украсит небес синеву.

Назову твоим именем лучик,
Что на землю мечтою сойдёт.
Назову твоим именем ключик,
Что в страну светлых чувств приведёт.

Позову, встречу хлебом и солью…
Взявшись за руки, к свету взлетим!..
Назову я не просто любовью,
Назову тебя кладом своим.

Поведу...

Набрал воды, поставил ведра,
Конечно в прорубь заглянул,
А там увидел рыбу-щуку,
И быстро руку протянул,
Схватил ее за жабры крепко,
К груди прижал и обалдел.
Ну нету слов, попалась щука,
Теперь пожрем, кричи Ура!
Ушицу сварим, мне наука,
Куда пошлют, иди туда.
А я дурак, не слазил с печки,
Ломался, не хотел идти
И тут такая вышла штука,
Халява братцы, вот мерси.
Емеля, ахтунг! Ты послушай!
Старуху щуку отпусти,
За все готова я ответить,
Чтоб только не в котел идти.
Твои...

Принцессам зеркалам не врут.
Они врут только фрейлинам игривым
И превращают девушек смешливых
В седых и омерзительных старух.

Принцессам зеркала не врут.
Они врут только нищим кавалерам,
Что вдохновенны рыцарским примером,
Отважно к зеркалам тем подойдут.

И что увидит юноша влюбленный?
Что он - не принц, а сгорбленный старик,
Который к станке немощно приник
И знамя выбросил на площади соборной.

Принцессам зеркала не врут.
Они врут только властным королевам,
Которые с улыбкою...

Написать о любви не --- возможно. Как бред,
Благоухающий Кристиан Диором,
Как выпрыгнуть из-под колес несуществующих карет
Или запеть одному - хором.

Есть чуть давящий спазм посредине груди.
Эта опухоль - жизнь изнутри, как лисенок наружу,
Проедает меня, оставляя меня позади.
Я стою опустевший,
Выпустив душу, -
А она, словно тень у романтиков,
Выбирает свои пути.


***


Уходишь. Провожаю.
Раздерну шторы. Пять утра.
Мне тебя жалко.
А ты одежду, как ноты с пюпитра.

Да...

Капитан приказал построенье.
Я оделся и вышел на плац.
«Неужели опять в оцепленье?..» –
думал я, выполняя приказ.
Встал я в строй, про себя проклиная
эту службу собачью свою.
Все твердят, что она неплохая.
Лучше так, чем погибнуть в бою.
Бить старух милицейской дубинкой –
это легче, чем где-то в горах
пробираться заросшей тропинкой
с автоматом в озябших руках,
легче, чем на подлодке томиться
или в танке горячем трястись
на таджикско-афганской границе,
превращаясь в вонючую слизь...

Тихо шумел камыш,
Гнулись под ветром деревья
У подножья седой Фудзи-ямы

Хорошо живет на свете
Пушистый медвежонок.
Что он будет есть зимой?

Антон-сан, Антон-сан,
Рис уже поспел.
- Я не обучен труду хлебороба.

Пока не грянет гром,
Крестьяне работают в полях.
Нелегко православным в Японии.

Оставим ненужные споры, Ямато-сан
Горы можно сравнить лишь с горами.
С чем сравнить Фудзи-яму?

Выпей ещё саке,
Древняя подруга молодости.
На кружке рисунок – цветущая вишня...

Тоска немая разлита,
Тягучая, как звук в тумане.
Бредет по миру пустота,
Старухой-ведьмой в пропасть манит.

Ни шарма нет, ни красоты
В карге костлявой глуховатой.
Но, манит ведь. И, жжешь мосты,
Оглядываясь воровато.

Слаб человек с тоской в груди.
Лесов мрачнее нелюдимых.
Бессильный гном. А, позади –
Сожженный мост. И плач любимых.