Нагой

Ты словно с картинки журнала,любимый!
Такой сексуальный,такой похотливый...
Ты телом нагим с ума меня сводишь!
И взглядом одним до оргазма доводишь!

Рассвет в густой туман зашит,
а в полыньях, местами сизых,
глаза реки Гара-Баши –
стекло изящного сервиза.

Подует ветерок слегка,
сорвет густой покров над тайной,
и мне красавица-река
предстанет нежной и хрустальной.

Тогда в восторженной игре,
подобно ласточке крылатой,
за мухой дерзкая форель
взлетит на быстрых перекатах.

А на хребтах вокруг – снега,
берёза, как у нас, нагая,
но в тех же самых берегах
река к исходу дня другая.

По вечерам её глаза
темны...

Новорожденным закатом в степной колее
свернулась кинопленка магистрали.
Есть старый придорожный номер
на проветренном в пыль пустыре.
Остановимся там на ночлег,
утолим жажду дневного южного солнца.
Ключ в замке.
Сквозняком усталости слетаем
в поэзию ветхих
стен очага-однодневки.
Вода уносит с полуоткрытых век
километры степных погостов,
проводов мельтешащих ржавчину,
волнообразный матрас,
еще помнит
теплоту тысяч рук влюбленных.
Ночь заплывает в расселины глаз.
Видения...

Бывает, сердце у судьбы в горсти,
а древо жизни пилят лесорубы.
Мне кажется, что вымолвить «прости»
так просто, но не слушаются губы.

Обрывом прерывается тропа,
и мерзнет у тропы мечта нагая.
Наверно, случай в обморок упал –
пропал и больше мне не помогает.

«Прости» омоет грустные глаза
живой водой, но может и поранить.
Кому я это слово не сказал…
Снег падает и падает на память.

Пришла пора весь список огласить,
растеребив себя опять сурово,
когда по всей заснеженной Руси...

А на закате женщина нагая
кружилась и смеялась и звала.
И бабочки веселые порхали,
и ночь такой прекрасною была,

Что вдруг очнулся от тоски мужчина,
Забыл заботы, и пошел к окну.
Там женщина, и бабочек лавина,
И на ладони он держал одну.

Откуда это чудо? Он не знает.
Но наступил унынию конец,
И он судьбу на танец приглашает,
Он аромат вдыхает, и сердец

Стучащих в унисон он слышит трепет,
И этой бурной радости порыв,
- А что случилось? – Да ее он встретил,
И душу, как окно...

В открытом море буря не стихала,
Елизавета куталась в меха.
Она тогда впервые узнавала,
Как мир огромен, даль как широка.
- Мой край суров, - он повторяет снова, -
И нам придется до конца пройти.
Но вот они у берега родного,
И надо самый трудный путь пройти.
А там враги Гаральдовы не дремлют,
И он из рук не выпускает меч,
Герой один , совсем один все время,
И время вроде перестало течь.

2.

Он в полночь возвращается устало,
Чтоб на рассвете вновь уйти назад,
Душа княжны во...

Князь Ярослав прекрасен и силен,
И звездный Галич всем во мраке светит,
Врагов или друзей не знает он,
Всегда один, совсем один на свете.
К нему спешит король на пир и князь
Великий снова шлет ему дары.
Князь Ярослав то радуясь, то злясь,
Живет в миру и мире до поры.
Но мир жесток, он испытает нас
На прочность, все союзники решили,
Они умножат силы в этот час.
Им покорятся дали все и шири.
2.

Столицею считая Галич свой,
Сей князь ни с кем не захотел считаться,
И пусть Владимир...

А в зеркале за маской ты скрывала
Ту страсть и нежность, как ее унять?
Там женщина всегда торжествовала,
И пряталась отчаянно опять.

А в зазеркалье бушевала вьюга,
И где она, грядущая весна.
Вся алая, а белая округа
Вдруг подчеркнула как она бледна

И влюблена, печали отторгая,
Внимая только зеркалу и сну,
Все кажется, к нему идешь нагая,
Поверила и в чувства и в весну.

Но там метель опять, как та в начале,
Что душу заморозила в тот час.
И только птицы дивные кричали
И в снег...

Агония дыхания зимы –
Снег цвета кофе с молоком.
Март зреет водным колером.
По воздуху рассеян женственности вкус.
Ластится дым
Небес за тающим окном.
Рассвет кипит лимонным морем,
Солнца мусс
Питает предвкушенье,
Кружит янтарной молью
В разметках городских.
Вновь обретает искушенье
Силу для двоих,
Что за руки держась,
Чуть сдерживают чувственность весны
В глазах, дрожащих глубиною васильков –
О, легкомысленная мудрость.
В их душах колкость льда давно сдалась,
Расплавлена нагим...

Вальс ласточек под ситцем небосвода,
душистая лазурь весны в разлив,
творожные загривки облаков,
как краски обновления души,
облепленной подснежниками дикими.
Безжизненные черные сугробы,
нагих деревьев сеть,
да прошлогодних трав соломенный покров,
начесом бледным радовать спешит
усталый глаз и блики, блики, блики…
Везде маячит отражением тепло
твоих надежд,
твоих молитв
в сердец сближенье.
И по утрам светло
и воздух свеж,
и смерть не смерть,
а лишь перерожденье,
лишь...