Наедине сжат

Подарил мне жизни пламя май,
И я маюсь в ней знать потому.
За неё, меня мир не ругай,
Не желал я, злого никому.

Месяц май дал труд, а мира нет,
Нет не в мире, ни во мне самом.
Ведёт в счастье, путь потерь и бед,
И покоя, в сердце нет живом.

Что-то в точку долгие года,
Сжать сумело за моей спиной.
Они стали прошлым навсегда,
Я уже, давно не молодой.

Время в прошлом мутной полосой,
В нём событий-фактов кутерьма.
Поле жизни, скосит смерть косой,
И проглотит, всех забвенья тьма...

Никогда мы не будем братьями
ни по родине, ни по матери.
Духа нет у вас быть свободными —
нам не стать с вами даже сводными...

Анастасия Дмитрук



Песня режет слух, как проклятие,
Полосует словами страшными:
«Никогда мы не будем братьями
Ни по родине, ни по матери.
Недостойны вы зваться старшими».

Сердце сжато словами-криками
Хрупкой девушки, славой венчанной:
«Вас так много, а жаль, безликие.
Вы калеки с духовным увечьем.
Мы чужие на веки вечные».

Что ответить мне...

Боль в глазах размыла лица,
Став горючею слезой.
Вскрикнет раненою птицей,
Сердце сжатое тоской.

Так случилось — растерялся,
И в дороге оплошал.
Так случилось — с болью вальс я,
Не желая станцевал.

Слава Богу — не калека,
А на сердце шрам — пустяк.
Это лишь на память метка,
Лишь печальной правды знак.

Небо, месяц серпом скосит,
Разбросав в нём звёзд огни.
Зимы, вёсны, лето, осень,
Всё по кругу — ночь и дни.

Всё пройдёт и боль уймётся,
Нужно лишь уметь терпеть.
Вечный...

Забери взгляд мира, забери,
В строчку смерти, в мир без обязательств.
Я поверил нежности зари,
Но был сжат, тисками обстоятельств.

В чувствах светлых я искал опоры,
Их разъела неурядиц ржа.
И молитвой с Богом разговоры,
Ища помощь, зря вела душа.

Верил я, своим самообманам,
Идеалов, выбрав эталон.
Но ничто, нам не даётся даром,
Выбрав чувство, им я был сожжён.

Время мчится, ну а я всё там же,
В кошельке и в сердце пустота.
И надежд, и быть не может даже,
Что взлетит...

А это стихотворение появилось после сегодняшней прогулки по нашим окрестностям. Мы уже возвращались с прогулки когда жена показала мне на одинокое облачко в небе перед нами. Я посмотрел на него, а из него что-то или кто-то с любопытством посмотрел на меня...

Что ж ты облачко любопытное,
Что подглядывашь, пошто вниз глядишь?
Небо синее, небо чистое,
Только ты на нём, поверх наших крыш.

Из каких краёв прилетело ты,
Уж поведай нам, как живётся там.
Если ли край где честь, у людей в чести...

Не острог и не темница,
Но душа как в клетке птица,
Несвободою томится.
И измученный тоской,
Потерял я сна покой.

Что невидимо для зрения,
То ума воображение,
Подогнав под настроение.
Разукрасит его цветом,
Сделав тьмою или светом.

Устремившись в дАли взглядом,
Часто мы не видим рядом,
Тех, в ком нам Небес награда.
И лишь средь чужих вдалИ,
Вспомним тех, кто рядом шли.

К покорению вершин,
Гонит гордость ввысь мужчин.
Но на пике лишь один,
Помещается и там,
Места старым...

Души не свободны в этом мире,
От тел боли и земных долгов.
Чем они размашистей и шире,
Тем сильнее сжаты меж тисков.

Этот мир презрел святую кроткость,
И добро, и зло в нём с кулаком.
Бесконфликтных в нём забьют за робкость,
А конфликтных, за их жизни злом.

В этом мире вера — иль смиренье,
Или с нечестивцем вечный бой.
Жизнь в нём — настоящего мгновенье,
И она — в мгновенье толщиной.

Этот мир лишь точка во Вселенной,
В нём над небом вакуум пустой.
В этом мире сущностью...

В крохотном мире стал крошкою,
Сжатый им, в нём человек.
Крохотной тропкой-дорожкою,
Шёл жизни крохотный век.

Малый во всех измерениях,
Крохотным был он во всём.
В замыслах, целях, свершениях,
В слове и в деле любом.

Солнышком искорку малую,
Крохотный он, называл.
И Бога страшною карою,
Ветра порывы считал.

Но малых тел оболочка,
Может душ вечность скрывать.
И может в малости точка,
Ярче больших всех сиять.

Мерность больших измерений,
Малых, умам не объять.
Но и свет...

Посвящается ушедшему от нас хорошему человеку и поэту.
Виктору Виноградову

Словно с гулом кружащийся смерч,
В пятнах крови повязки на ранах,
Эскадрон пробивается в Керчь
На корабль, уходящий в туманы.

Им не стоит коней торопить,
Хоть и держатся всадники гордо,
Но всё больше уснувших в степи
И всё меньше оставшихся в сёдлах.

К водопою наперегонки,
Где в овраге ручей говорливый,
Обагрённые кровью клинки
Вытирают о конские гривы.

Пряча раны под потным бельём,
Оглянуться назад...

Не ссорьтесь с мамами своими, когда они совсем седые;
Они стареют, мы взрослеем, но жить без них мы не сумеем.
И как бы мы на них не злились, «не лезь с советом!», «не мешай!»
«Уйди!», «отстань!», «не приставай!»
«Я взрослая!», «сама смогу!», «отстань не то я убегу!»,
И что бы мы ни говорили, они прощают нас всегда;
И как бы мы не нагрубили, нас не ругают никогда.
Комок обиды проглотив, стараясь нас утихомирить,
Они конечно промолчат;
Лишь взгляд печальный, сжаты губы, да руки платье...