Надпись на книге

Ты не придешь.... На паутинке
В прозрачной капельке росы
Тень отражений... Мерзнут льдинки
От одиночества в тиши.

Среди неведомых созвездий
Мелодии не слышен звук,
Осколки прежних поколений
Взывают в Вечность лесом рук.

В мольбе, в усталости, в надежде
Над свитком, книгой, у икон.
Спиралей вязь кружит, как прежде,
Стирая, явь и бренный сон.

Прикосновенье невозможно...
Три, семь, тринадцать... до конца...
Свечи огонь горит тревожно
Души касаясь и лица.

Бунтует мысль...

Жестокий рок. Тяжёлая утрата.
Ушёл пророк до срока в невозврат.
Кто виноват? Да это ж мы, ребята,
локтями Землю двигали назад.

Валили на него мешки с размаху.
Нашёлся, пахарь. Так давай теперь вези!
Тем более что парень ты «рубаха»,
и прёшь, как трактор, по любой грязи.

Что? Тянешь? Так давай ещё навалим!
Мы посидим, а ты давай паши!..

Пророк теперь стоит на пьедестале,
а мы меняем души на гроши.



«ВСЁ НЕ ТАК….» ++

«Все не так…» - эта фраза, как плетка,
обожгла...

Кто-то скажет, что недурно,
Кто-то; «Ваше место в урне».
…Правы оба, но больше – второй…

Чтоб по рифме на пуантах –
Не достаточно таланта.
…Однозначно, я слишком тупой…

Улыбается собака,
Если мало сил для драки.
…Может, в жанр клоунады уйти?..

Я по жизни слишком грустен,
В анекдотах не искусен.
…А желанье писать аж в кости…

С неба признанные перья
Усмехнутся с недоверьем:
…«Метит в Гоголи сей малоросс…»

И блеснут из книг харизмой,
Став примером, но и...

Нет, не в стране она дальней, не в городе
Чьём-то чужом – она здесь, за стеной.
Юная, стройная, чистая, гордая,
Волосы русые льются волной.
Рядом она – не в другой ведь Галактике.
Можно зайти, пошутить, поболтать,
И комплиментик кудрявый галантненько
Выдать. И книгу ей дать почитать.
Можно стихами засыпать столетними
С ног до макушки. Прочесть и свои.
Можно и розы купить на последние
Тыщи. Признаться, краснея, в любви.
Только вот этого делать не надо,
Если ты всё ж не последний осёл...

Сейчас я высох, нету мыслей,
Они сбежали от меня,
И голова ленивой мышцей
Охотно валится с плеча.

Нет интереса к написанью,
К просмотру прессы, изученью книг,
И музыка минорной ланью
Предвзято скачет и бубнит.

На улице: души томленье -
Жара - завеса плавящих лучей,
В пыли, как в музе - вдохновенья,
Ищу я свежести морей.

Мне не звонят по телефону,
Не пишут писем, не приносят телеграмм,
А сам я, будто ветхая колонна
Стою в тени оконных рам,

И так продлится ровно столько...

По дороге в застывшее утро
Ты однажды меня провожал,
Жизнь под слоем сахарной пудры
Мне зачем-то пообещал.

Я гадала на снах своих вещих,
Может сбудутся через год
Собирала какие-то вещи
И хотела наобород.

Ты быть может по-своему прав,
Нужно чаще менять партнеров,
Наша жизнь это книга из глав,
Ты мою пролистал так скоро.

А теперь,что ты хочешь теперь?
Я тебя погостить не впускаю,
Жди,надейся,бесмысленно верь,
Что меня заменит другая.

По дороге в застывшее утро
Ты однажды...

Старое утро. Как будто из книги.
Сестры бредут. Заколдованный зной.
Мир изменился. Пока он не дикий.
Громких памфлетов, невиданный рой…

Тени домов на сухих тротуарах.
Мягкий каблук наступает на пыль.
Взглядов задумчивых много, усталых,
Каждый одет в свой надуманный стиль.

Джинсы, костюмы, кафе, рестораны.
Льется вино из бутылок рекой.
Кто-то в углу улыбается странно,
Кто-то уныло взирает с тоской.

Пьяно лоснятся плывущие взгляды.
Томный, занеженый, выбритый флир.
Щеки...

Где вы, девочки Женя и Тома?
Чьи вы, Валя и Люба, теперь?
С лёгким сердцем ли Вашего дома
Открываете вечером дверь?
Где вы, мамины дочки любимые,
С хрупкой нежностью худеньких плеч?
С грациозностью лебединою?
Где ты, сладкое таинство встреч?
Увлечения и влюблённости
Моих детских восторженных лет,
Ранней юности озарённости,
Взрослой жизни прекрасный рассвет –
Мировые, что надо, девчонки!
Книги, танцы, наряды, цветы…
Впереди – ваши свадьбы, пелёнки,
Несбывающиеся мечты.
Впереди...

Прости, старик, за долгое молчанье.
Ты знаешь, как непросто выбрать час
Тому, кто выбрал собственным призваньем
Дорогу в небо через Алькатрас.

Как я живу? Обычно. Как и прежде
Сминают снег полозья старых нарт,
И в хижине старателей, в одежде,
Миг коротаю за колодой карт.

А груз всё тот же – письма да посылки,
С десяток книг: Берроуз и Лавкрафт.
Черпаю ложкой, без ножа и вилки,
Великого Безмолвия ландшафт.

Питаюсь олениной и беконом,
Пью виски, заходя к ночи в салун.
Бываю...

Он листал их не раз, как открытые книги…
Боже!.. Сколько же глав, сколько новых страниц…
Море чувств, блики фраз, тонкий привкус интриги,
Аромат вечной тайны, без дна и границ…

Под рукой новый том, и по буквам тиснённым
В предвкушении трепетном пальцы летят…
Тихий шелест страниц, стук в груди упоённый,
И полётом мечты затуманенный взгляд…

А судьба усмехается, гранью фатала...
Странный грозный редактор в очках на носу,
Не читая, вдруг вспомнила всё, что писала…
Ну, авось, перепишут...