Надменный

С фуражкой рваной,
на раздрызганной коляске,
в чужом, подобранном на мусорке пальто
Он катит между респектабельных авто.

Он в восемнадцать
защищал тебя, Россия,
твой Бизнес-Сити, что почти уже готов,
твою Рублевскую застройку из дворцов,
покой музейный
супермаркетов роскошных,
твои Феррари, Мерседесы и Порше!..
И, вот, теперь тебя Он просит о гроше.

Но ты брезгливо
свой надменный взор отводишь.
Ему в тебе отныне места больше нет.
Он – лишь одна из пережитых в прошлом бед...

Ты отравила меня любовью
Ты отравила меня собою
Теперь познаешь мою месть
Ты сваришь борщ, а я …
А я - не буду есть!!!


Ты отравляешь постепенно
Собою,
Все сны и помыслы мои
Я стал и толстый и надменный
И вздорный стал
О. боже!
Я становлюсь - совсем, как ты

Теперь…
Я буду гордым, справедливым
Уйму конвульсии свои
Ты знаешь ведь,что я ранимый
Когда голодный - то спесивый
Давай обедать - черт возьми!!!

Я был для Вас незримой тенью,
И взгляд мой ревностью пылал,
Когда не знал ко мне влеченья
Богини нежной идеал.

Случайной встречи неприметной
Короткий миг уже пылал
В душе огнем мечты заветной,
Я вновь надеялся и ждал.

Я встречи ждал, а Вы блистали
Искрой божественных очей.
Хранил Вас Бог, Вы не познали
Печальной участи моей.

Я страстью тайною охвачен
Предаться дерзости не смел.
Виденьем призрачным удачи
Был сердцу тягостный удел.

Но боле нет во мне смятенья
Пред властью...

Гусыня кандитатскую купила,-
По случаю, оказия была,-
Себя " учёной " сразу возомнила,
Лишь постояв с Учёным у стола.

Как кандидатская Гусыню изменила:
Клюв кверху и надменный взгляд,
Так важно по двору ходила,
Тяжёлый переваливая зад.

Гусыня раньше тоже не летала,
Теперь же к ней совсем не подойти.
Все в изумлении за нею наблюдали,
Как тужилась, чтоб крылья обрести !

Без ложной скромности Гусыня всем сказала:
"Теперь на докторскую даже замахнусь,-
Не сделанных...

Неумолим был солнца жар,
и, истекая воском талым,
изобретательный Икар,
увы, упал с небес на скалы.

И пусть злорадно хохотал
там, на Олимпе Зевс надменный.
Икар обыденность попрал
и стал мечтою дерзновенной!

Столетья быстро пронеслись,
отважный подвиг был воссоздан,
и самолет взметнулся ввысь,
вспоров крылом упругий воздух.

Теперь мы может облететь
все уголки родной планеты
и, кстати, в них посеять смерть:
снаряды, бомбы и ракеты.

Изобретательность – черта,
что...

Не жизнь моя, а просто крыса
Люблю не Дон Жуана, так Нарцисса
Красивый, стройные и надменный
Мужчина просто необыкновенный,
А добрые и скромные - вот беда
Меня не привлекали никогда!

Олимпия, Олимпия – цветок весны, бурлящей жизни плоть,
румяна маков, мёд вечерних грёз;
как у Бодлера, женщина и кошка,
одна из вариаций музы, музыки, поэмы;
как новая Венера, тончайший почерк наготы
на снежных покрывалах,
плод юной красоты, отброшенный на полотно
дыханием живого тона.
Почти задвинута портьера, в просвете –
спинка стула, неба всплеск;
у ног – миниатюрная пантера,
душа и пластика ночного ветра, блеск
загробного, внимательного взгляда,
что прожигает кожицу холста...

Как странно — Вы меня совсем не зная,
Так ненавидите — за что?!
Мы жить друг другу не мешаем:
Вы мне чужой, я Вам — никто.

Так почему же Вы так злобно,
Глядите, встретившись со мной?!
Пройти спешите мимо, словно,
Пред Вами неприятель злой.

И у меня при встрече с Вами,
В душе тревоги дискомфорт.
Как будто враг забытый, давний,
Навстречу в этот миг идёт.

Во мне нет злости — неприятен,
Мне взгляд надменный Ваш и злой.
Я не желая Вам несчастий,
Пройти стараюсь стороной.

Как...

Мадемуазель,
молю Вас – не спешите,
Вы как нектара нежного глоток.
Ещё лишь миг – взглянуть мне, подарите,
На милый профиль и на шее завиток.

Мадемуазель,
мне хочется коснуться,
Молочно-белой кожи ваших плеч.
Вы словно сон - и я боюсь проснуться,
Чтоб до рассвета этот сладкий миг сберечь.

Мадемуазель,
волнует шорох платья,
Не загашу сегодня пламень свеч.
Готов пред вами на колени встать я,
Но Ваш надменный взгляд, как острый меч.

Мадемуазель -
прекрасная загадка...

Не дорого ценю я громкие права,
От коих не одна кружится голова.
Я не ропщу о том, что отказали боги
Мне в сладкой участи оспоривать налоги
Или мешать царям друг с другом воевать;
И мало горя мне, свободно ли печать
Морочит олухов, иль чуткая цензура
В журнальных замыслах стесняет балагура.
Все это, видите ль, слова, слова, слова 1
Иные, лучшие, мне дороги права;
Иная, лучшая, потребна мне свобода:
Зависеть от царя, зависеть от народа —
Не все ли нам равно? Бог с ними...