Набух

На тонкой ветке желтый лист –
Сухой, скукоженный – остался.
Он стойко, хоть и был один,
Ветрам, дождям сопротивлялся.
Он знал, конечно:
Наступила осень,
Пришла пара упасть и лечь под ноги.
Но он, совсем один на кроне голой,
Другие видел для себя дороги.
Один во всем саду,
Промокший и продрогший,
Он, сумашедший,
Ждать решил весну:
Хотелось обмануть ему судьбу.
Все листья уж давно лежали под ногами
И превращались в прах и перегной.
А он, герой, сражается с ветрами.
Пусть холодно...

Удивляться солнцу и простой лягушке,
Радоваться слову, набухать тоской.
В небольшой избушке счёт вести кукушке,
Жить среди природы и дышать весной.

Это ли не счастье - ночью ветер слушать
И смотреть на звёзды, что над головой?
Утром, вставши рано, хлеб с картошкой кушать.
Пол из досок новых подметать метлой.

А потом по полю побежать по лужам
И застыть, любуясь, перед красотой...
Разбираться в соснах, деревянных душах...
Это ли не счастье, край мой дорогой

Леса, вырываясь из снежной брони,
Холмами, лугами, полями,
Навстречу вагону, что сцепкой звенит,
Зелёными скачут конями.

Я еду домой от далеких границ,
Из лживой, крикливой столицы.
А небо всё шире и шире от птиц,
Смелее и радостней птицы!

Открыто окно, чтоб мне радость вдыхать,
Качаясь навстречу лесочкам.
И кажется: сердце спешит набухать,
Как будто весенняя почка…

-Пора…
-Пора…
Встаёт Заря…

ДРАКОН расправил крылья
- Заждалась уж давно меня
Дракониха – Дракилья

Из наших Душ из наших Глаз
Из Огненного сердца
Вот-вот появится Птенец
Наш огненный Драк - Герцог

Пора…
-Пора…
Встаёт Заря…
Дракон расправил крылья
СВЕТ
Чихнул исторгнув столб огня
И растворился а Небе
СВЕТ


***

СВЕРХНОВАЯ

Развоплощенная звезда
Взорвалась
Да…
Взорвалась нестерпимо ярко
Потом так долго остывала
Долго. Жарко
Фонтаны света отдавая
Собою...

Зеленеют всходы на полях,
Набухают почки на ветвях,
Подснежники наш удивляют взор,
Где полянка - там узор.
Солнце приласкало и согрело,
Веселей синица песню спела.
Ребятишки, что пчелиный рой,
На площадке собрались толпой.
Смех и радость в воздухе несутся,
А на травке курочки пасутся,
И скворцы вновь прилетели.
Пришла весна!
И спать ушли метели.

А не жила я месяц март,
И не жила в апреле.
Как почка стала набухать
На майский цвет сирени.
Раскрыла первый лепесток,
И улыбнувшись солнцу,
Лишь показала ноготок,
Но расцвету до донца.
И первый, огненного, луч
В миг разогнал туманы.
Нашла потерянный я ключ,
Все вывернув карманы.
К замочку сердца приложу,
Оно давно тревожит.
Я жить хочу, как на духу,
Собою не стреножить.
Ни тех, кто рядом, вдалеке,
И ни себя, конечно.
Стучится жизнью налегке
И на Земле и Млечно,
Как май...

Развоплощенная звезда
Взорвалась
Да…
Взорвалась нестерпимо ярко
Потом так долго остывала
Долго. Жарко
Фонтаны света отдавая
Собою космос согревая
Да…
Жизнь прошла.
Такая странная
Такая яркая
И стала уменьшаться , засыпая
И вот конец.
Все.
Ничего.
Тьма.
Так торжествуй же, торжествуй
Все поглощающее время
Вселенная
Баюкая свое дитя
А-а –а ,а-а - а
Ей напевает неспеша
И набухает в лоне семя
Родится новое ДИТЯ!
Да!

Распутная весна рычит в постели,

Я чувствую, как что-то в моем теле

Бесстыже набухая ищет сладость,

Желая подарить любовь и радость

Желанному распахнутому телу,

Я так хочу отдаться беспределу,

Хочу в пылу твоих телодвижений,

Бурлить вулканом в жажде извержений...

О.ГАВРИЛЮК 26. 04. 09.

Душный свет пробивает жалюзи летних ресниц. Утро.
Вены дорог набухают музыкой пыльных колес.
Пыль подступается к горлу, взгляд оседает индиговой мутью
неба, неба уставшего города. Ветер принес
сквозь доменный воздух частицу берилла
с далеких равнин. Спасибо ему за надежду
на берег души, одетый в свободное пламя.

***
Солнце кропит ожоговой нежностью
в срез городского планшета.
Копоть лижет асфальтовый сумрак,
как леденец. На побережье
стальных проспектов гуляет
мечта, влюбленная...

писать твой портрет углем
самой глубокой ночи –
моя наука терпенья –

когда на каемку сердца
стекается лунный воск
когда набухают почки
северных звезд и вместе
сердце и звезды – пламя
твоей бессмертной весны

писать твой портрет словами –
под силу лишь песням
птиц
под силу лишь эху
гор
под силу лишь свету
тьмы
самой глубокой ночи