На вой гиен

Весна. Солнышко. Пташки чирикают,
Жмурятся, в лужах блестящих купаясь.
И, созерцая весну полудикую
Смотрит загадочно кот, улыбаясь.

Кот этот - старый, облезлый и рыжий,
Взгляд его кажется немного сонный.
Смотрит на пташечек в луже - не дышит,
Он - не охотник, он в пташек влюбленный.

Был он суровой зимою измучный,
Думал, старик, к весне не прокормится.
Мало здесь крыс, и псы не приручены,
А на дворе ветер с вьюгою ссорится.

Ну а теперь словно счастью не веря,
Что весна пришла и...

За спиной закат,
В лицо ночь глядит.
Её тёмный взгляд,
Сердце холодит.

Справа лес густой,
Слева грязь болот.
Слышен волчий вой,
К земле ветер гнёт.

Глаз луны с небес,
Смотрит в топь болот.
И ожив вдруг лес,
В лицо веткой бьёт.

А из чащи вслед,
Филин ухнул мне.
Леший — старый дед,
Там сидит на пне.

Леший добрым был:
Средь болот провёл.
И тот волк, что выл,
Меня не нашёл.

В лес волшебный тот,
Позабыл пути.
Грязь и без болот,
Смогла здесь найти.
Марковцев Ю.

Ты одна госпожа? Господин я один?
Я один господин.
Между нами стена. Ты одна.
Кто из нас господин? Не один.
Судеб кнут – вред?
Нет. Перевёрнут волной мир счастья и бед.
Верха Вой – Мир Вед.
Верховой мир – бред –
Тебе и мне нужен кнут.
Маски вновь лгут.
Бой: любовь выше строптивых лир.
Мы же с тобой, как шутка не заслуженных лир.
Всё же бой – строже – на строевой отменён пир.
Руку на погоже – не выть!
От Бога собой быть.
Ночью в твой мир, госпожа…
Твой зефир...

Я - совсем неизвестный поэт,
Я - звезды неразгаданный свет,
Тень свечи в незакрытом окне,
Незаменый жемчуг на дне.

Если кто-то познает меня -
Буду солнцем в смеркании дня;
В его сердце вползу я змеей,
Плод запретный познает со мной.

Если тайной останусь навек -
Не узнает меня человек -
В вое осени, в звоне весны,
Будут песни ему не слышны.

Но пока я - лишь призрак и тень,
Что не видно и в солнечный день,
На песке - незамеченный след...
Я - совсем неизвестный поэт...

Веками ты яростно Божьи дела проклинаешь,
Копытами мутишь ты воду в Господнем пруду.
Про участь свою ты издревле доподлинно знаешь
И с воем скрежещешь зубами в своём же аду.

Тебя не боюсь я, лукавый начальник разврата,
Всё царство твоё простоит лишь до Судного Дня.
По воле твоей ненавидеть не стану я брата,
Пусть даже мой брат ненавидит жестоко меня.

Господнее Слово меня вдохновит на свершенья,
И козни врага одолеть не составит труда.
В пустыне Христос превозмог все твои искушенья...

Как-то раз, вечерним днём,
Под метели вой, в июле,
Мы курили паровоз,
В парашют усердно дули.
Отварные снегири
По-немецки щебетали,
А коровы пили лак
И на бреющем летали.
Вислобрюхий осьминог
Наливал песок в бокалы,
И кружили хоровод
Травоядные шакалы.
Я плясал под тишину,
Разговаривал с алоэ,
В измерения летал
То в одно, а то в другое.
Ставший синим рыжий кот
Резал ночь на солнце майском.
По-французски он молчал,
Но на ломаном китайском.
Мой товарищ пылью...

Одним - юннилось,
иным - старелось,
а мне - на милость
явилась зрелость.


И стихострочка
легла сурово
в исход годочка
сорок второго.


Одни - любились,
другие - грызлись,
пока не вылез
всемирный кризис.


А ложь тянулась,
как по-старинке -
и пошатнулась
упёртость в рынке.


Одни - убытки
считать учились,
другим - напитки
из недр сочились.


Разор наивных -
награда третьих,
расстаял миф их,
как радость в детях.


Ну а четвёртых
судьба знакома -
в валютах...

Пусть песня будет чуть с грустинкой,
Мотив печальным будет чуть.
Судьба и случай на пластинку,
Так записали жизни путь.

И не ругайте что печален,
Бывает часто так стих мой.
Его глазами вы читали,
А я писал его душой.

Я не искал стихами жалость,
В них Я — какой есть Я!
Души безмерная усталость,
От серой скуки бытия.

В них сказки детской многоцветье,
Мечта, что всё ещё жива.
С удачей в них и счастьем встреча,
И о любви моей слова.

Бывает грустно и счастливым,
Но волк рычит...

Фарфор зимы разбит в болотный сумрак весенних трав с оливковых дорог.
Во мне метель скучает белым полем, во мне граненый иней рвется в блеск,
и теплый шум оживших парков режет слух. Как же далек
от глаз подснежник солнца (расплавленный в окрестности
журчащих переулков), и, как кристальный север
свеж звездой пустынной. Мне не хватает грозового сна
холмов хрустящих в ледяном восходе, следов химеры
снежной на стекле. Фарфор зимы впитала, лишь луна,
и ей мои молитвенные ласки, и ей, ночной...

Равновесие так хрупко,
Стрелка прыгает весов.
В груди бьётся сердце гулко,
Не осталось во мне слов.

Не осталось, иду молча,
Я бесцельно, напрямик.
Ветер словно голос волчий,
Луны смотрит жёлтый лик.

Не осталось во мне песен,
В душе волчий вой и рык.
Стал огромный мир мой тесен,
А вчера был так велик.

Душе тесно — мал я телом,
Скучен ей мой мир и мал.
Луну тучей небо сьело,
Без неё мир тёмным стал.

Равновесие так хрупко,
В мире где не стало слов.
Вниз от глупого...