На туис керосских холмах

Ты путешественник
Ты странник
Ты турист
И для тебя я заполняю этот лист.
Возьми его чтобы тебе не заблудиться
И чтобы мог назад ты возвратиться.
Пройдись горячим влажным языком
От пальцев кончиков руки и до плеча
Затем меня целуй и лишь потом
Почувствуешь как стала горяча.
За ушком не забудь открыть тропу
И нежно шейку ты дыханием обдай
Я выдохну слова тебе
"Отдай ты мне любовь, отдай"
Ты не спеши и не иди на поводу
Меня не слушай, дальше продолжай.
Ласкай горячим влажным...

Безумство к лицу,
Когда обитая на дне видишь поверхность.
Свет рассыпается в сердце.
Свет хватает твой взгляд, обрамляет слезу
Вечерней звезды и словно невесту
Ведет душу к течению неба,
Разлитого облачным хором заката.
Безумство находит,
То, что скрывала дневная пыль
И призрачный ветер,
Нежность, терпение, веру
(слитые воедино).
И я пою, как прежде, тебе
О доверии,
О дружбе воды и огня,
О солнце ночном,
Скованным тьмою,
Но в надежде открытом для
Перемен и Пути.
Безумство к...

Однажды шел я полем
И очарован был его простором,
Где буйствует трава, где капелька росы в ладони упадет,
Где пчелка, стрекоза с цветка к цветку поет,

Я шел холмами без дороги,
Как вдруг, подхвачен был невидимой рукой,
Поднялся вверх над расцветающей землей,
Летел вперед, расправив руки, ноги,

«Куда несешь» спросил я друга?
Мне ветер отвечал:
«Туда, где небо освещает цветом разным Радуга,
Где раз в году, рассвет встречает Ангел».
Стоун

Когда заря, светясь по сосняку,
Горит, горит, и лес уже не дремлет,
И тени сосен падают в реку,
И свет бежит на улицы деревни,
Когда, смеясь, на дворике глухом
Встречают солнце взрослые и дети,-
Воспрянув духом, выбегу на холм
И свё увижу в самом лучшем свете.
Деревья, избы, лошадь на мосту,
Цветущий луг - везде о них тоскую.
И, разлюбив вот эту красоту,
Я не создам, наверное, другую...

Подумай о дне погребения.
Скрестятся в трауре свита,
изголовье из лазурита,
гроб золотой.
Певцы разольют пред тобою песнь крови.
Колонны гробницы твоей
из белого камня,
не будешь завернут ты
в шкуру баранью,
и не насыплют холма над тобою…


(Имперский Рим)

Мгновенья смертной жизни,
лишь прелюдия
для лучшей, новой жизни.
Не унесешь ты больше, чем принес с собой,
не взвалишь скарб на плечи.
Все вещи, как багаж в гостинице,
придется переехать, покровы снять,
но не страшись...

В чёрном небе жёлтой птицей Месяц молодой
О судьбе своей, томится, плача над собой
Ветер зыбкий волны гонит по речной дали
Унося с собою в вечность тишину ночи

Млечный Путь под ноги бисер звёздный разбросал
И одну из них шальную Горизонт украл
Опьянев от летней неги Тополь холостой
Всеми листьями, волнуясь, говорил со мной:

« Не могу стоять здесь больше... без любви своей
Мы летели с нею вместе пухом тополей
Но разнёс нас Рок жестокий по краям холма
Слушай, будь же Человеком и...

Налево пойду иль направо,
То будет, что мне суждено.
Позор меня ждёт или слава,
Идти должен я всё равно.

Дорога прямой не бывает,
То пропасть, то холм впереди.
Она между ними виляет,
Ты в пропасть, в пути не гляди.

Притянет она — и сорвёшься.
И станет падением путь.
Упав, может быть не убьёшься,
Но прежних высот не вернуть.

Не будет разбитое целым,
Не склеить его никогда.
И умным везёт, а не смелым,
Толпа бьёт за то их всегда.

Налево пойду иль направо,
То будет, что мне...

Прошло четыре года с того дня,
Как унесла с собой смерть Эвридику
Орфей второй раз так и не женился,
Любя и помня только лишь одну
Свою жену, красавицу-дриаду.
И не существовало для него
Ни девушек других вокруг, ни женщин.
Он помнил лишь одну, о ней лишь пел
И тот день для него не отличался
Ничем от тех, что уж прошли давно.
В то утро он сидел на невысоком
Холме и пел свою новую песню
Как вдруг толпа вакханок разъярённых
С криками: «Женоненавистник!», «Ты умрёшь...

По полям по перелескам стелется туман.
Прошуршит ли звёздный дождь,
наметёт ли снег.
Засыпает белый снег под скалой карман.
Там лежит, лежит давно, чёрный человек.

Дурно пах комбинезон, зверь не подходил.
Тихо кружится метель,
искорки, стекло.
Двадцать лет его прошло, больше не пожил,
и в том месте, где лежит, под скалой тепло.

Белый снег, белый снег, серая скала.
Посижу подле холма,
остывает стынь.
Много снега вокруг, хрупкого стекла,
и мороз нарисовал снежную полынь...

Бьющие ключи-
Влюбленные в ночи.
Холмы,как пух-
На них костры...
Зола,полынь,
Ромашки шелк-
И ты...
Дурман буджакского вина,
Глаза,звезда
И синева

1995 год,весна.