На свободе

Зачем подчиняешься бренности жизни?
Зачем озабочен ты пышностью тризны?
Зачем стал рабом Минотавра иллюзий,
согнулся покорно под их сладким грузом?
Зачем бьёшься лбом о стену лабиринта?
Куда уведёт он?! Над ним - парус Флинта.
А дальше просторы морей поднебесных.
Зачем Ариадна?! Не жди, взлетай с песней!
Ты ж слушаешь тело. Мольбы о спасеньи
заполнили разум стремлением к тленью.
А дух твой бессмертен. Ему смерть – рожденье.
Стремится всегда он к свободе паренья.
Вручи Ему тело для...

Не поминайте лихом, заблудшего в лесу,
Где он кричал со свистом, сквозь дебри: я иду!

И на пролом в трущобе, застывших рощ берез
Пел вам он о свободе, скрывая тайну грез.

Да в том его отрада, что таинство души
И счастье, и преграда в сиреневом пути.

И образ шарлатана, приняв в пути земном
Сгорая в лаве ада, петь о пути святом.

Где ты, мальчик насмешливый, властный?
Вижу светлый твой облик во мгле.
Десять лет ожиданий и странствий
Миновало на этой земле.
Ты твердил: «К тридцати успокоюсь,
К тридцати невозможным своим
Застрелюсь или брошусь под поезд…»
Ты хотел умереть молодым!
Вспомнил, вспомнил я эти заветы,
К роковым тридцати подойдя…
Отказали твои пистолеты,
Опоздали твои поезда.
Завещаний мальчишеских иго
Я свободе решил предпочесть.
Не написана лучшая книга,
Но небесные замыслы есть.
Не кори меня...

Только тишина и плеск волны...
Только облака и голос неба...
Как мне жаль, что здесь сейчас не ты,
Что ты никогда на Рузе не был...
По колосьям тени ветерок,
Альбатрос парит, крылом махая...
Как тебе живется, мой дружок?..
Как ты без меня там пребываешь?
Почему-то всплыл во мне твой лик,
Только глазки ото сна открыла –
Этот долгий расстоянья крик
Вдруг опять соединил нас...
Чем мы ближе, тем любовь больней,
Видно, оттого и умолкаю,
Чтоб на время выйти из людей
И соединиться...

В унынье, раздумьях и неге они остаются в тени,
О, время, замершее в беге, в их милые лица взгляни,
Открой эти вечные тайны, и дивные сны изучи.
Быть может и были случайно они у тебя на пути.

О, женщины, как вы прекрасны, и как безнадежно грустны,
Над миром в отчаянье властны, и в счастье бессильны, и сны,
И грезы у вас, как поэмы, юны и прекрасны тела.
И если мужи вдохновенны, то значит к ним Муза пришла.

И пусть суетятся мужчины, им чудо такое дано.
Быть вечно виновной, невинной...

Благословенна Женщина на свете!
Когда однажды, Истину узр'ив,
Мужчину, твоего отца, прив'етив,
Став Матерью, тебе подарит Жизнь.

Свет сущий, что дар'ует Мать-Природа,
Чрез Женщину, дар'ующую жизнь,
Тебе укажет путь под небосводом,
И сможешь ты к вершинам вознестись.

И там найти свою Богиню Мира,
И преклонить колени перед ней,
И праздновать! Но не победу Пирра,
А радость встречи от любви детей.

В Свободе и Любви, а не в мундире,
В груди мужчины сердце возгор'ит.
И, да...

Бесконечность миф,
Вечность стареет,
Пространства впереди,
Скрипят и седеют.
Навсегда в никуда,
Спешит и скучает -
По былым временам,
Плачет и тает.
Стрелки на часах,
грезят о свободе,
Меняясь на глазах,
В любую погоду.
Стекло и раны,
сговорились о союзе,
Когда солнце устанет,
Умрёт от скуки.
Вселенная по швам,
От злости и беспутства,
И кто расскажет нам,
Об умерших чувствах...

И медленно солнце вплывало в пространство иллюзий,
Реальность погасла, как томная в небе луна.
И там, на земле, просыпались и звери и люди,
А здесь, в небесах, я осталась вольна и одна.

Пусть тело мое где-то в комнате светлой в покое,
Но надо же мне о свободе узнать в высоте.
Погасшие звезды роптали еще беспокойно,
И тени иллюзий витали на белом холсте.

Проснулся художник, и долго смотрел на полотна,
Все силился вспомнить тот отблеск забытого сна,
И медленно солнце вплывало в дела...

Разбилась чашка о слова,
И кровь по полу расплескалась,
Любовь была лишь из стекла
А может, просто обозналась…
Я чашку клеить не хочу,
Пусть сердце бьется на свободе,
Так странно, но ведь не кричу,
И не схожу с ума я вроде.
А завтра вымою паркет,
Осколки выброшу из дома,
И на страдания – запрет,
Не будет слёзного синдрома.

Я созрел для того, чтоб уйти в мир иной,
В этом мире нет места свободе.
Стала наша планета сплошною тюрьмой,
И резвятся козлы в огороде.
Брат на брата встаёт! Мать детей продаёт!
Их зверьём-то назвать неуместно.
А надеются, к ним благодать снизойдёт
Жрать, да спать, да балдеть повсеместно.
Новобывшие бросились землю делить,
Будто сами её сотворяли,
Да холопов учить, как вельможам служить,
Да чтоб их "вашскородь" величали.
Новый царь на толпу мимоходом взглянёт,
И холопам на место...