На мокрый асфальт

Черная кошка ползет по дороге,
Клочьями шерсть, переломаны ноги,
Глаза отражают блюдце луны,
Она с болью глотает остатки слюны.

Она лишь хотела пройти по асфальту.
Бампер! Удар! Она сделала "сальто",
Машина умчалась. Фары... Гудок...
Кошка в крови и никто не помог.

Идет человек - откинул ногой,
Она тихо очнулась, почувствовав боль,
Уши не слышат, не видят глаза,
Пересилив себя вперед поползла.

И вот уж рассвет, появляются тени,
Кошка лежит, и не видно движений,
Не слышно...

Мне светят яркие витрины
и длинношеие столбы,
как динозавры, спрятав спины,
пригнув сверкающие лбы.

Машина шинами щекочет
асфальт политых мостовых,
мотор кузнечиком стрекочет.
Как хорошо без постовых!

Люблю Москву весенней ночью,
когда все улицы пусты,
она ребёнком непорочным,
спит, без забот, без суеты.

И лишь трамвай, стуча по рельсам,
нарушил сон Москвы большой,
и покатился по Подбельской
без пассажиров за душой.

Стук шагов по асфальту,
И трамваев трезвон.
Робко выдул контральто
Городской саксофон.

И рассыпались звуки,
Как осколки стекла.
Преисполнена скуки
Увертюра была.

Хмыкнул разочарованно
В переулке клаксон:
«Что ж так скучно и скованно
Ты поешь, саксофон?..

Неужели не хочется
Тебе душу излить,
Песню про одиночество
Городское сложить?..»

Помолчал тот сконфуженно,
Фонарями мигнул,
Тротуарное кружево,
Как гайтан, подтянул.

Мутным светом заплакали
Сразу фары машин...

Я иду по городу в носках,
жарко мне и хочется мне пить,
ничего не страшно, только страх –
на пивную пробку наступить!

Жгёт асфальт подошвы и бетон
пышет, словно доменная печь.
Я иду к фонтану, только он,
может от жары меня сберечь!

Вот он, этот Каменный цветок,
я в него залез и – благодать…
Хорошо – бы было без порток,
но и так, приятно кайфовать!

Разбиты окна,
Полёт высок,
Но жизнь коротка,
Ты ж не видел ЖИЗНЬ!
И сопливые лица,
И асфальт в крови.
Ну что же ты сделал,
Превратив жизнь в конец?
Чего ты добился,
Убив себя?
Ничего… уже ничего не чувствуешь ты,
И сердце не бьётся, и кровь холодна.
ЛИШЬ МНОГО НАРОДУ ЗАЛЬЮТ СЛЕЗАМИ ТЕБЯ!

Как заводной, стирая лица, памятные трели
Орешников дневные переходы
Раскаты грома вешнего, ручейного туманы
Потёртые оранжевым, пустые караваны
Вид резвых лошадей на пастбище отца
Ту верность, что мы с детства воспитали
Задуманную просто, как игра
Укатана асфальтом та пора
Мы дымом распахали небеса
Таская горести по ним, как кошек и собак
Все серой краской запаслись и кисти в руки взяли
И Малярами дружно называться стали
Ключи вдруг повернулись во дверях
Устал мой пёс, свернулся...

Я чувствую тебя... непроизвольно... всюду,
Не знаю, сколько выдержу еще,
Я каждый день клянусь себе:" не буду!"
Но сердце просит не выдергивать крючок.

Ты где-то по асфальту каблучками
Выстукиваешь песенку весны,
Под теми, же возможно, облаками,
Которые отняли мои сны.

Не знаю, где идешь ты, как одета,
Нас разделяют, словно на куски,
Каких-то триста двадцать километров
И несколько недель моей тоски.

2004

Беспредельщица-Любовь
Меня в брызги разбирает,
Будоражит в сердце кровь,
Дрожью мелкой пробирает.

Солнце в душу вновь заглянет,
Теплым утром по привычке,
Кто вложил тебе в ладони,
От души моей отмычки?

Просочилась влагой в трещины,
Обойдя мои PIN-коды,
Мне за что была обещана,
Посреди смурной погоды?

Расплескалась желтым осень,
По асфальту, прямо в лужи,
Теребишь рукою проседь,
Что в подарок - жизни стужи.

Глянешь в точки на зеленом,
Своим нежным, синим пленом...

Я знаю, обида всегда не проходит бесследно,
Она где-то камнем осядет, и может, тяжёлым,
И будет во мне жить навеки под времени пледом,
А каплями яда точить моё сердце и снова, и снова.
И, если её я, набравшийся сил, одним махом не выжгу,
дам шанс, слово плесени, вздыбить асфальт, пусть не сразу,
она превратится в огромную, злобную грыжу,
иль россыпью в лёгких осядет и будет душить метастазой.
Так понял я сам, но читать не люблю всем морали,
И, пусть, все обиды нам будут, и только, как...

Нежно капли касаясь асфальта
Упадут и обнимут его
Создавая огромные пятна
Ну а мне в этот миг все равно
На душе заскреблись словно кошки
Создавая печаль и тоску
А на сердце нелепые мошки
Но наверно я их прогоню
Прогоню чтобы жить не мешали
Чтобы сердце дышало свободно
Чтобы не было грусти, печали
Потому, что мне так угодно.