На красивом ковре полежав

Грустить не стоит, даже если непогода
Сорвала планы на прогулку в выходной.
Попозже сходим, ну, какие наши годы,
Ещё не все пропеты песни под луной.
Ещё не все мы обыскали закоулки,
Не в каждом парке полежали на траве.
Наступит время, мы на утренней прогулке
Напишем главы романтических новелл.

Грустить не стоит от того, что одиноко,
День не приходится на день, а год на год.
Жизнь, как известно, интересна, не жестока,
И не должна зависеть об любых погод.
И не должны мы подчиняться...

Приснился хуторок донской!
Батька родной и молодой…
Выгонял корову он на попас,
Чтоб их, хуторской пастух пас.

Трава в пояс кругом стояла,
А степь донская, расцветала,
Красотой в июне своей играла!
Знать за века, - она не устала.

Всё в округе там благоухало!
Ароматом цветов отдавало…
Да! Соловей в леваде пел,
И я ни о чём там не жалел.

Что к предкам в гости забежал!
В степи родной там полежал…
Да! С батей, матерью посидел,
Рассказал сколь много зараз дел.

Батя обещал в...

Заиграл в окошке утром
Лучик солнца шаловливый
На моих здоровых нервах
Сказку страсти откровенной
К бутербродам и амлету
С хлебом, с луком, с колбасой.

Не послал его я в тундру.
Я, спросонья, терпеливый
И в моих душевных недрах
Есть ещё в запасе стены
Снов настойчиво раздетых.
Их сияньем не снесло.

Я не кот, но мне не трудно
Игнорировать порывы
Жизни бодрой, жизни щедрой.
Я адепт дивана верный.
И, по всем живым приметам,
Полежу ещё часок.

Кристалл распался. Бархатная пыль
Покрыла грудь фарфоровой Венеры.
Дрожащий рот, слегка кривясь, отпил
Холодный уксус розовой мадеры;

Со скрипом нож пытался превозмочь
Твердыню празднично-усталого рулета;
Текла сквозь выбитые стёкла ведьма-ночь,
Поигрывая тенью амулета;

Стенных ковров орнамент потускнел,
И бой часов блуждал по анфиладе,
Ступени лестницы покоились во сне,
Прижав камин к обугленной прохладе.

Высоких кресел тонкая резьба
Два силуэта скорбных приютила...

Ты так таинственно прекрасна
под мягким светом фонарей,
что разливали не, напрасно,
свою ночную акварель.

Легко порхала по бульвару,
сверкая яркостью одежд.
Ты шла и шла с тобой на пару
улыбка светлая надежд.

И расстилаются коврами
газонов, свежие цветы,
а ты их трогаешь руками
от чувства нежной доброты.

Ты лепесток от розы чайной
порхающий по мостовой.
И улыбнулся, не случайно,
прохожий, что спешил домой.

О, как тревожила гитара
звучащим, звонким серебром,
аккорды каждого удара
ложились красочным ковром!

Её я слушал с умиленьем,
и замирало сердце с ней,
и разбивалось при падении
о грани острые камней!

И вновь взлетало в упоении,
переступая через боль,
в волшебных музыки владеньях,
оно души играло роль.

На самом пике нот высоких
оборвалась, заныв, струна...!
Обидно то, что так жестоко
душа упасть обречена...!

За невысоким косогором
Склонилась ивушка с тоской,
И плачет, год уже который,
Над еле движною рекой.

Глядит она сквозь отраженья
Воздушных, вольных облаков,
И на волнах воображенья
Сшивает сны из лоскутков.

Из белоснежного батиста
Работы вьюжных мастериц,
И тёплой черни бархатистой
В наколках звёзд - холодных жриц.

Из апельсиново-багряных
Каёмок неба на заре,
И пёстрых, ситцевых полянок
На ворсяном, лесном ковре.

И в этих снах из аппликаций
Проходит...

Десять столетий плачет Русь,
Под «византийским» инфильтрантом,
Благословленным Патриархом…
*

* *


Поэма

Десять столетий плачет Русь,
Под «византийским» инфильтрантом,
Благословленным Патриархом…
Во Власть сочился семит-гнус
В Извечное Славян Пространство,
Чтобы под корень Древо Братства,
Вместе с Династией срубить,
Власть династическую Ханства -
Империи Всемирной - Царства(!),
Весь Мир евреям подчинить…»

VAR.

Удивлены таким вопросом? -
Не удивляйтесь, - на плаву...

Бледной зеленью апреля
покрываются кусты,
и в последнюю неделю
почки выпустят листы.

Одуванчики в разведку
разбегутся по траве,
словно жёлтые монетки
заискрятся на ковре.

Белоствольные берёзы
Из под вылета бровей
выльют радостные слёзы,
тронув чувства тополей.

Я с атласной, нежной кожи,
где нарушен поясок,
так на девичий похожий,
буду пить берёзы сок!

Я жил страстным огнем, что пылал на Олимпе,
Устилая туман на прозрачной воде,
Прикрывая дождем белотелую Нимфу,
Украшая восходом росу на траве.

И однажды под вечер, осенней порой,
Когда уже звезды засыпали небо,
Я был удивлен неспокойной водой,
Я чувствовал дрожь, словно запертый снегом.

Но это не страх был, не холод, не боль,
И странное чувство готовило к встрече.
И ждал я всю ночь, и не сломлен был сном.
И лишь догорели безмолвные свечи.

Как мягкий туман застелился ковром
От...