На игле

Не верь ему, он и тебя обманет,
Речами сладкими твой купит слух,
Шепча на ухо рифмой, затуманит,
Запутает в сетях послушных слуг.

Которые с листа, в четыре ряда,
Вонзятся иглами, проникнут в твою суть.
Ты будешь говорить ему: «Не надо…»
Не понимая, что назад отрезан путь.

И сердце перестанет слушать разум,
Дав волю страсти, чувствам и мечтам,
Позволив снова взять себя всю сразу,
Поверив легкомысленно словам.

И твою молодость, терзая не стесняясь,
Он выпьет до последнего глотка...

Остатки дня в далёкой топке
Сожжёт закат.
Туманный шлейф скользнёт по тропке,
Поджав бока.

Под шорох игл к речному плёсу
Извилист спуск.
И тишина, увязнув в соснах,
Горчит на вкус.

Не торопись ещё немного,
Ведь ты боса.
Пусть темнотой оближет ноги
Твои - роса.

Пускай твой путь такой не прочный.
И зыбкий пусть.
Я у реки сегодня ночью
Тебя дождусь.

Наверно, ангел сорвался вниз,
Сверкает в пальцах лезвие бритвы.
Он видит пропасть, над ней повис,
Ещё живой, но душа убита.

Хохочет смерть на конце иглы,
Куда-то манит костлявым пальцем.
Опять кричат и пугают сны,
И бродят души ночных скитальцев.

Он загнан в угол, и в вену шприц,
Как пулю в лоб, и опять забыться,
Не видеть больше тех мерзких лиц,
На выдох в пропасть об дно разбиться.

Сползает тело на грязный пол,
Он слишком слаб, он устал бороться.
От боли дикой спасёт укол...

Девять тюльпанов в черной огранке
Мой Тебе последний подарок.
Кончились строки в порванной пьесе
Жизнь игра на интересы.
А Ты такая нежная
Юность Моя белоснежная.
Что теперь не нравится
Спи Моя красавица.

Иглою прочерчена белая радость.
Вся жизнь прошла в сладком угаре.
И Ты не уйдешь из пьяного плена
Что суета в бремени тленном.
А Ты такая нежная
Юность Моя белоснежная.
Что теперь не нравится
Спи Моя красавица.

Словно не знала Ты Мои песни
Словно стихи не касались Тебя...

Замри! хочу тебя запомнить
Молчи! Прошу услышь мой стук
Того, чему не хочешь верить
Душой! Зачем боишься мук?

Лечу! И всё равно куда
Смотрю на миллиарды звезд
Горю, сжигая в дань себя
И жду тебя... И жду тебя!

Но все мечты уходят ввысь
Я снова пьян, и снова вдрызг
И мысли тенью разбрелись
Любовь, Надежда, Вера - брысь!

Они ушли - и ты уйдешь
За что? Зачем? И отчего?
Забудет сердце - не придешь
И пусто - больше ничего!

Курить вторую пачку в день
Кто виноват? Я сам дурак...

Я жизнь свою придумал ночью.
Я бритвой резал провода.
Я оставался жирной точкой,
Сломав мечты напополам.
Я всем смеялся мерзко в душу,
И злостью разъедал сердца.
Я никого вокруг не слушал.
Да и не слышал никогда.
Сжигал мосты огнём фальшивым,
Плевал вам в душу кислотой.
И был растерзан. Но зашили
Меня цыганскою иглой.
Я снова жизнь свою придумал.
Смеялся, рвал, метал. Назло!
И навсегда из жизни сгинул.
Сегодня. Выпрыгнув в окно...

Рядом со шприцем иглу положи.
Лучше - которой кололи два, три.
Чтобы на шприце осталось пятно
Красное, кровью считалось оно.

В луже водицы чуток зачерпни.
Там порошочек ты свой разведи.
Дозу побольше! А лучше уж две,
Будет ОКей всё в твоей голове!

Целый пакет ты у мамы возьми.
Клея побольше туда давани.
Тихо на голову это надень,
Будет веселый и радостный день.

Можно бензином еще подышать,
Но не узнает тебя твоя мать.
Лучше веревку за сук зацепи
Шею в петлю - и так час...

И теперь, загнанная в угол, краем живой плоти и
вонзенной иглой сознания понимаешь –
как противен фрак и декольте на обочине пыльной дороги.
Как навязчиво выглядят одинокие пальмы и
как некстати всеобщее голосование, пискливое брюзжание и заносчивость.
Как отчаянно пульсирует в тебе
в другом увидеть отражение,
но оно лишь тускло мелькает и оседает пылью.
Вороватая крадучесть спешки и упреков скольжение.
Об асфальт, напрягаясь, трутся шины,
ершатся щетиной.
Взгляд на...

Я тебя окружу соловьиными трелями,
Будто плеером нежным в тебе проросту,
Напролёт ночи все буду петь, хоть не смело я,
Вспоминая единственную нашу весну.
Я ужом подкрадусь к тебе нежным и ласковым,
И удавом – кольцом обовью не спеша,
Окунусь в твои очи, от страха прекрасные,
Лепестком в них дрожит, леденея, душа.
Я кровинкой в тебе побегу разгоняяся,
И иглою вонжусь, прямо в сердце твоё,
Ты поймёшь, как люблю и, конечно же, маюсь,
И ночами сходящий с ума я, и днём.
Окружу, закружу...

Швейные иглы пропустят верблюдов
в тайные ушки для ниток. Готово!
Царские слуги вынесут блюдо
с хлебом и рыбами. Ветром портовым
будут подарены сладкие грезы,
красные запахи винных утех...
Солнечный эль золотой (Аве, Оза!)-
огненный летний языческий грех.

Старый Мак-Рой поджигает колеса-
вихрем с горы - несгораемо счастье!
Времени лодка в серебряных росах,
пику - судьбе, вам бубновые масти.
Поровну белые делятся ночи
между невестами и женихами.
Девочка в море бросает веночек...