На береге слоновой кости

И дождь её, позвал, пошла, вдоль берега,
ракушки, собирая, главы плеча под зонт
не укрывая, удача, вслед за ней, главу наг-
нула, бредёт, бурчит под нос, "куда тебя,
несёт, дорог не зная, бредёшь, вот, брошу
пропадешь, не соберёшь костей, остей,
моллюсков, тех капель перезвон, иди
домой, тепло и свет, камин, сигара, рюмка
коньяка, и мне теплей", стара она сварлива,
а говорят, удача, мол пуглива, ей тоже
управляют, куда идти, за кем, той удочкою,
быть, что вырвет, за...

Дети в подвале играли в гестапо,
Зверски замучен сантехник Потапов,
Дети в подвале играли в фашистов,
Было замучено семь коммунистов.

Электрик Петров и сантехник Потапов,
Один участковый, дантист Эскулапов,
Дружинник один и двое прохожих,
В могиле их кости очень похожи.

Кости от Ромы и глазки от Сашки,
Трусики Людкины, лифчик Наташки,
Два башмака на левую ногу,
Двум костылям, наверно в подмогу.

Следствие долго копалось в подвале,
Столько костей отродясь не видали…

1978...

Мы скучаем по родным своим,
Мы тоскуем без своих друзей,
Всей душою мы стремимся к ним -
А с годами - все сильней.

Припев: Между нами города,
Между нами берега,
Между нами океан -
Океан нашей любви.

Разбросала нас судьба с тобой,
Словно камушки по бережку,
Мой в Крыму шумит прибой -
Твой прибой в Америке.

Припев: Между нами города,
Между нами берега,
Между нами океан -
Океан нашей любви.

Разгорайтесь в небе звездочки,
Соберите всех моих друзей,-
Ты свети поярче...

Босыми ногами по берегу моря
Пишу я своё настроение.
А чайка, летящая над головою,
Мне дарит чуть-чуть вдохновения.

Я взгляд поднимаю в синее небо,
А после... руки над головою.
Не зная, что делать...не понимая,
Свои ощущения я солнцу открою.

Пытаясь понять, что из этого будет,
Я чуствую... ветер меня догоняет.
По берегу моря со мною гуляя,
В миноре мне ветер всё объясняет.

Большая волна, подкатившая к берегу,
Вмешаться пытается в суть вещей.
И что-то внутри меня, подобно...

Звериный, сладостный оскал;
Глаза без жалости и злости,
Вразброс обглоданные кости -
Здесь правду человек искал!

Людские, глупые мечты.
Какая пыль земная слава!
- Мой зверь, кого боишься ты,
И есть ли на тебя управа?

- Меня пугает не шутя,
Кто дальше видит, больше знает,
Кто, даже на зубах хрустя,
О некой правде вспоминает.

Я часто вижу в своих снах одну картину,
Огромная река и плот идет в стремнину,
На середине бревен разных - Я,
Лежу в оборванной одежде, без пищи и гроша.

Сверкнуло солнце из зенита,
Туман рассеялся, у края бревен буруны, вода как пена взбита,
Очнувшись, обнаружил, что плот несет к обрыву,
Шум низвергающей воды становится слышней, «эх быть бы живу».

Поднялся в полный рост,
- «До берега мне не доплыть, а значит не оставлю этот пост»,
Схватился за веревки у бревна
И в этот миг плот...

В далёких Ногайских степях
ветра развевают твой прах,
буруны шныряют в костях
в далёких Ногайских степях.

Когда-то здесь шёл караван,
погонщиком был Палладин,
отец его ибн Сулейман –
- слепой в Марканде муэдзин.

А мать его – Вия Зухра,
давно от чумы умерла,
забыл их уже Палладин,
родными отверженный сын.

Взамен ему плётка была,
пристроена к лучке седла,
да острый булатный кинжал,
что в ножнах спокойно лежал.

И если входили в кишлак
улыбку дарил Палладин
всем людям, и...

Вечер усталостью ломит пыльные кости.
Лунные ясли провисли в бледный иней свинца.
Мраморный череп зажат между лопастей сквозняков.
Звезды толпятся у входа в заводь ночную серфингом шляпным.
Я раздираю губ занавески, но слов липкие гроздья
оседают в гортани массой застывшей. Сегодня словца
не вытянуть, песни не протянуть сквозь черный озноб,
сегодня я форма без содержания, слог, упрятанный
в подсознание серых проспектов, в глину сырых фонарей.
А лето травит загаром, а ночь возвращает...

я хочу поесть папайю
я папайю обожаю
хоть папайю и не знаю
не растет здесь
в нашем крае
и в глаза я не видала
и в руках не подержала
привезите мне молю
много денег отвалю
ну а нет то ерунда
к ней поеду я тогда
в гости
соберу от нее кости
посажу у нас
ведь тепло как раз

Кидайте в меня грязью,
топчите ногами,
обливайте водой холодной,
швыряйте камнями.
Забивайте в ладони гвозди,
на шее тяните петли,
пока мои крепкие кости
в пыль и прах не истлели.
Заткните мне рот от злости,
но никто не забудет как пели
свободы мы гимн последний,
стоя к стене спиною,
слушая стук затворов,
и радуясь шуму прибоя,
что заглушал собою
страха последнего миг.