На беговой дорожке

Городок на Каме вырос небольшой,
Два микрорайона с речкой голубой.
И в зеркальном блеске множество озер
Средь лугов душистых, и полей простор.

Описать хотелось...Да, о чём писать--
Обниму лишь словом эту благодать.
Лютики-цветочки, клумбами дворы,
Яркие площадки--радость детворы.

Леснитцы-дорожки, скачем как грачи,
Не сломать бы ножки,но о том молчим.
Тётечкам и дядям--физкультура, спорт,
Стройную фигуру каждый обретёт.

Горки и овражки, родники, ключи,
Белые ромашки всюду...

Луна задумчиво и строго
глядит, раздвинув облака,
в свою серебрянную тогу
укутав мир. И свысока

загадочно мерцают звёзды,
и будит Млечный путь мечту.
Того, кто там рассыпал гвозди,
я неудачником сочту

и по ночной дорожке света
легко взбегу на небосвод,
нарушив дьявольское вето
и не спросив ненужных квот.

Но небеса - не Лукоморье,
русалки с лешим и зверей
там не найти, и на подворье
нет стражников-богатырей.

Поэтому легко и быстро
навстречу к Богу своему
я побегу и Он...

Она была в длинном, до пят, одеяньи.
А он был – на голову ниже её.
По берегу моря бродили печально
Две тени зачем-то? Откуда? И чьё

Несли они бремя бесплотных скитаний,
Кто выбросил их в измеренье Земли?
Причудливой, тёмной, пугающей тайной
Своё одиночество тихо несли.

Сквозь них пролетали солёные капли,
И ветер-проказник пытался поднять
Подол её платья, как будто на Капри.
И солнце дарило свою благодать.

Они всё бродили. Им чайки кричали
О том, что красив угасающий день...

Раны на сердце быльем поросли,
растаяли звуки лишь начатой песни.
Мечты были маревом - четки вдали,
но с приближеньем исчезли.
Что стало причиной разрыва?
Виновна осенняя морось.
Любовь облетела от ветра порыва,
как листья. Мы порознь.
Путами мысли стреножен.
Рифмой глагольной греша,
пока я еще не итожу,
не сделан решающий шаг.
Расстались, не хлопая дверью,
обиды свои затаив.
Расстались с осадком неверья,
наткнувшись на ревности риф.
Пора бы смириться, понять,
что память уже...

Посредине лета
высыхают губы.
Отойдем в сторонку,
сядем на диван.
Вспомним, погорюем,
сядем, моя Люба,
Сядем посмеемся,
Любка Фейгельман!

Гражданин Вертинский
вертится. Спокойно
девочки танцуют
английский фокстрот.
Я не понимаю,
что это такое,
как это такое
за сердце берет?

Я хочу смеяться
над его искусством,
я могу заплакать
над его тоской.
Ты мне не расскажешь,
отчего нам грустно,
почему нам, Любка,
весело с тобой?

Только мне обидно
за своих поэтов.
Я своих...

Осенний шарм чуть-чуть жесток,
Но всё же, греет огонёк
Не частых наших встреч и ласк.
И, может быть, в последний раз

Танцуем мы осенний вальс,
Под стук дождя, чуть горький вальс.
Дождинки греют фонари.
Одна, вторая… Раз, два, три…

Дорожки светлые из грёз.
Кто мне ответит на вопрос:
"Зачем так ярок листьев цвет?"
Втекает призрачный рассвет.

В прошлой жизни я черной кошкой
Снова льнула к твоим ногам.
У камина, о мой непрошенный,
Ты стихи в тишине слагал.
Было нам хорошо, я помню
В этом замке чужих иллюзий,
Прихожу к тебе снова в полночь.
Не тревожились чтобы люди.

Спишь, во сне улыбаясь где-то,
Черной шерсти моей касаясь,
Так и будем опять до рассвета
Вспоминать балы и красавиц.
Граф был дерзок, я это помню.
Как тогда меня испугался,
И метался в просторах комнат,
Перед выстрелом растерялся.

Ты смеялся над ним...

Играют звезды в сени древ,
Их серебро вплелось в наряды,
Неслышен танец юных дев -
С луной купаются наяды.

Уснул в кувшинках старый пруд,
Как вздохи лилии плывут.
Скатился свет на край воды,
Покоем нежатся сады.
Преданьем сказок поглощён
Лес тихо погрузился в сон.
Лишь только Бес на берегу
Кричит, что любит он Ягу,
А та, признаньем смятенна,
В ветвях запуталась она.

Затих Эфир, томленья полон,
И слышит голос из-под вод он:

Холодно милому спать в глубине,
Милый всем телом...

Легкий июльский прибой
Волнами берег ласкает.
Чайки кружат над водой
Солнце лучами играет.

Ровной дорожкой по глади
Солнечный зайчик бежит.
В волнах бесшумно купаясь
Огненной рябью дрожит.

Тихо камыш зашуршал
Словно соседки-старушки.
Стайку утят испугал
Ищущих в иле ракушки.

Писком своим оглушает
Птенчик синицы лесной.
Самка, корм собирает
В кроне прибрежной густой.

Кар. И писк весь умолк
В миг тишина воцарилась.
Голод не тетка. Ворона-волк
Вся детвора притаилась...

По дорожкам засыпанных снегом
По аллеям бетонных плит.
Неизвестным я шёл поэтом
Но известными лицами "бит".

Снег бесшумно кружился и падал
Свет фонарный едва освещал.
Серебристую гладь покрывала
Снег которой следы укрывал.

На душе полыни осадок
Нарастающий "нана" прогресс.
Привёл письмена в упадок
К поэту пропал интерес.

По кругу планеты летят
Стрелки бегут по кругу.
В основе, круги лежат
Поэту пожмут ещё руку.