Мёртвая

Часть 1. Блудный сын

Было у отца два сына,
Дом, домашняя скотина,
Мукомольня у реки
И на поле батраки.

Первенцем отец гордился:
Тот в работе не ленился,
Своего отца любил
И во всем послушен был.

Младший сын не слыл невеждой,
Был отцовскою надеждой,
Но, когда набрался сил,
У отца он попросил:

«Вот и кончилося детство.
Отдели мое наследство.
Получивши долю, я
Двинусь в дальние края».

«Чадо, вольному есть воля.
Забирай наследства долю,
На чужбине поживи.
Бог тебя...

Если кровь закипит, значит сердце пылает огнём.
Если сталь горяча, значит битва была настоящей.
Жизнь даётся одна, и другую не снимешь внаём,
Не купить, не украсть, как она б не казалась манящей.

Звука нет голосов, только звон от удара мечей,
Только раненых стон, что средь мёртвых лежат неподвижно.
Но страшней всего то, если вдруг ты поймёшь, что ничей,
Каждый сам за себя, и ты сразу становишься лишним.

Чтоб остаться в живых, надо смерть обмануть в этот раз,
Ведь она будет мстить...

И после флоры буйной той в тропическом избытке,
Как можно не узреть убийственную бедность наших нив,
Весь край, в клубки ручьёв и рек дождей вплетая нитки,
Как мозг болотный первозданный, вечно скуден и ленив.

Потом зима, жестокий царь убийственного мора,
Когда трава, листва везде лежит в смертельной желтизне,
И снег хоронит и живых и мёртвых без разбора,
И грустно будет это кладбище раскрыто по весне.

И убегут по половодьям выжатые соки,
И будет грусть, и будет в мире свет...

Всё хорошо, так что же нет покоя,
И мысли горечи полны.
И ночь в кошмары дверь откроет,
Наполнив ими мои сны.

Машин век, техники прогресс,
Весь день работа в помещении.
Здесь не шумит листвою лес,
Нет солнца, ламп здесь освещение.

А где-то, степь и вкус полыни,
Подарит воздуха глоток.
Там неба свод бездонно-синий,
Алеет зорькою восток.

А где-то, всё в ромашках поле,
И мир огромен и велик.
И нет прогресса, но есть воля,
И солнца в небе яркий лик.

А здесь..... - Здесь сытно...

Был новый год, в глухом лесу плясали черти,
И обновлял по снегу леший санный след,
А ветка плакала и думала о смерти,
Как полетит на землю, почернев от зим и лет.

И не придётся никогда ей дать побеги,
Свои листочки не придётся воспитать,
Привиделся ей лес, от мёртвых листьев пегий,
И из берёз в болоте утопающая гать.

А колыбельную пел ветер всё напевней,
И лунный свет в ночи мигал всё медленней и гас,
И страх за то, что род её прервётся древний,
Был так силен, что отравлял...

Как-то поздно вечерком,
вкусным балуясь чайком,
говорит отец сыночку:
- Сын, сумел ты в одиночку

стать металла знатоком.
С высочайшим мастерством
откуёшь деталь любую,
лошадь вылечишь хромую.

Труд поднял на высоту,
сердцем любишь красоту.
Слава кузнецу отрада:
за твой труд большой - награда.

Суеты не знаешь ты,
розы выковал - цветы.
Как одна, живут красою,
дышат счастьем и любовью.

Дар дал Бог тебе один -
с чудесами ты един.
Рученьки твои, какие!
Пальчики все золотые...

Больно? - Так иногда бывает,
И это значит, что ты не мёртв.
Значит в тебе — душа живая,
Значит что ты — не сух и чёрств.

Плохо? - И так бывает людям,
И это значит — не повезло.
Значит был очень труден,
Путь и всё съел тепло.

Грустно? - Это бывает тоже,
Даже когда нет бед.
Если день непогожий,
И серый, даже свет.

Страшно? - Бывает со всеми так,
И это значит — ты не идиот.
Значит что страхом, ум дарит знак,
Что там опасность, что боль там ждёт.

Всяко — бывает в жизни всяко...

Тишина звучит,
ЭфиРАми струясь,
РАдугой лучит, —
Комета пронеслась!
Тьма боится Света,
ибо Станет — СветоМать
на Земной Планете
Души Собирать!
Она здесь Сама
столько зим и лет.
Мир сошёл с ума
и совсем ослеп!
Она Сеет Свет
и Огнём Течёт,
столько зим и лет
ЗНАНИЕ Речёт!
Она Сеет Свет
поздней ночью, днём
столько зим и лет
в Тереме Своём!
Люди спящие,
души мёртвые,
мрак плодящие,
мужи чёрствые…
Закрутили войны вы,
слуги Сетовы —
дети сатаны,
Ада дети вы…
Ложь и скверна...

Под бледною портьерой облаков
равнины саван – мёртвое раздолье!
В краю плохих дорог и дураков
легла печать вчерашнего застолья.
Портьера рвётся, и слепит глаза
заката свечка.
Ветр живит берёзы…
Поклон… ещё… – Царю на образа, –
и в хрупкий путь, где царствуют морозы.
Полозьев росчерки. Храп жеребцов.
Еловые венки над головою.
По просеке рыданье бубенцов –
одно и то же: тонко «трисвятое».
Не страшно, нет. И чиркает легко
с деревьев вдруг слетающая стружка.
Пегас стучит копытами...

А сердце рвётся из груди,
Прочь из меня и из тоски.
Не вижу, что там впереди,
Боль сжала голову в тиски.

А во дворе у дома лужа,
Пьёт из неё муть воробей.
Своею жизнью он не служит,
И он свободней, нас людей.

За домом луг, на нём дымясь,
Туман ползёт живым ковром.
Подполз и лужи спрятал грязь,
А после в окна, глянул в дом.

Холоден взгляд его сырой,
В нём живёт серости стихия.
Не добрый он, но и не злой,
Пустой — мы все ему чужие.

Я растворюсь в его безличье,
В нём серой...