Мыши

Народ бежит нынче в деревню…
Кто от долгов, кто от беды,
Чтобы попасть в СЕЛЬПО, харчевню
И за гроши купить еды.
Онегин, Ленский и Татьяна
В разных вагонах, без баяна,
Едут в Щербиновский район2,
Встречает их родня, перрон.
В беде положено рыдать,
Слезу, мать дочери смахнула,
Себя, припомнив, как тонула.
А сельская всех благодать,
Уже звала́, уже манила,
Облокотиться о перила.

1.«Венцом развития человека станут люди седьмой Расы, превратившись в богоподобных существ, творческих...

Вот и рушится карточный домик!
Даже штиль не спасет от потерь.
Пустота – ни тревоги, ни боли,
Не стучись – замурована дверь…

Серой мышью скрестись монотонно
Не смогла, да и мочь не хочу
Страсть погасла, и чувственных стонов
Я давно уже не издаю…

Что за странные катятся слезы?
Сожалею? О ком и о чем?
Ни мольбы не спасут, ни угрозы…
Да гори оно синим огнем!!!


Весна 2009

Вспомним про заклятие «херем».
У евреев нет его страшнее.
Только оборзевшие совсем
Иль кретин в четвёртом поколенье

Смеют предписанье нарушать.
Требует закон тот «охеремший»
Поголовно жизни всех лишать
До птенцов, забившихся в скворечню.

По этимологии - «гарем»,
Отгороженный удел, что значит
Посторонних не пускать (как в Кремль,
Где скопцов что сорных трав на даче.)

В жертву Яхве следует снести
Всё, что от меча спастись не сможет.
Всех, кого загон в себя вместит,
Надо...

Очень важная глава
Говорю я без усмешки.
В ней ценнейшие слова
Без натяжки и издержки

Были людям вменены
К исполнению жрецами
Или Богом племенным
С высоты - судите сами.

Десять заповедей те,
Что мы с детских лет впитали,
В подсознанья темноте
Путь в подкорку пробивали.

Чтобы мы вели себя
Впредь достойно и красиво,
Заповеди в тексте я
Ниже выделил курсивом.

Мудрость высшая жрецов
Собрала их воедино.
Простота великих слов
Извинит...

Пока я - не - я, - из–Гой
Правит и Кощеи –
И глумятся надо мной
На моёй же шее.

Толпы Серых не-Людей
Им всегда подвластны.
Что Кощей, что иуд.дей –
Символ той же касты.

Мышь сера, но светел Бог.
Тьма и Свет – не дружат.
Я увидел свой Чертог
Там, где Солнца кружат.

В ходе Серой их игры
Видел я во Слави:
Жгут Пекельный – ВСЕ Мiры:
Яви, Нави, Прави!

Вот закончилась моя отлучка.
Сотни километров – путь домой.
И летит потрёпанная «Жучка»
По таёжной трассе грунтовой.

Что же это? Может, злая шутка?
Встречный джип сейчас нас вгонит в гроб!
Кто же за рулём там, пьяный урка?
Скорость сотня, приямком лоб в лоб.

Я пожил немало, да вот только,
Глупо было бы разбиться так.
И водитель мой – нанаец Колька
Машет, мол, сворачивай, дурак!

Эх, красиво тот идёт на джипе:
Пыль за ним из снега будто шарф.
Где ГАИ? Сказать бы им: «Держите...

Уж не знаю, чем Зифеи так Давида невзлюбили,
Разве что его евреи распоясались дебильно,
Ведь Давид по всем пустыням не один ходил – с обозом.
Вот они и шухарили, разоряли птичьи гнёзда.

Возмущённые Зифеи, лишь Давид нарисовался,
Донесли царю келейно, что Давид у них скрывался:
«С ним мальчишки из рогаток разоряют гнёзда птичьи...»
С рук спустить такое гадко, даже как-то неприлично.

Встал Саул пошёл в пустыню, взял три тысячи отборных
Он мужей из Израиля, чтобы всыпать непокорным...

И там, где море сходится с землей,
И Хаос на порядком власть имеет,
Уран в тумане дивный и седой,
Над этой бездной и над небом реет.
Он столько лет и тягостных веков
Смотрел на землю и взирал на небо,
Но мир еще туманный и пустой,
Знаком им не был, и любим им не был.
Что в этом мире? Только суета,
И даль темна, и нет еще ответа.
И мать –земля, родивши без отца.
Его забыла. В облаке рассвета
Он вступит в брак, и дюжина детей,
Титанов деловых являя миру,
Он будет жить легко и без...

Топну ножкой, упаду
В трав серебряных росу--
Обернусь свободой кошки,
Поваляюсь на лугу.

Выгну спину, хвост стручком,
Глаз веселым огоньком.
"Не считать мышей по полю--
Так они меня--гуртом..."--

Ой, не буду думать я!
Я же кошка! Суть моя--
Коготки точить и в волю
Быть свободной от ума.

Влезу высоко на сук,
Оглянусь на мир вокруг.
В суету спешат народы
Суетой забот живут...

Что же--пусть, на то и люди,
Ну, а я в кошачьей шкуре
Солнцу, ветру--на суку
Глаз прижмурив...

Сегодня на рассвете,
Чуть задрожали звёзды в небе, тая,
А утро мне в лицо зевнуло лёгким ветерком,
Свободною стрелою, пробивая синь, промчалась птичья стая
И кровью налился восход, утираясь туманным платком.

«Грядёт! Грядёт!» — затрепетали рощи.
Звериный рой ревёт и метит в бой,
И мы, подобные кустам, обезвоженные и тощие,
Пригибаясь от ветра к земле, теперь, как щитами,
Укрылись зелёной листвой.

Нас сотни и тысячи, рассыпавшихся по пустыням,
Тихий шелест листвы сменился лязгом...