Мять

Паутины серебрянной сеть,
Ветер бросил на луг заливной.
Ей теперь уж никак не взлететь,
Перепуталась с мятой-травой.

Куст ракиты над шумной рекой,
Наклонившись, с волной целовался.
И умывшись, прозрачной водой,
Отраженьем своим любовался.

Неба купол бездонною синью,
Мир накрыл, став ему потолком,
Мяты запах смешался с полынью,
Горько-свежим, тревожным комком.

Весь в смятеньи зашёлся кулИк,
И разрушив покой тишины.
Над водою волнующий клик,
Будоражит, как чувство вины...

Как странен Мир и непонятен...
Жизнь... словно мятая тетрадь.
Пытаюсь строчки изменить в ней...
В них... что-то новое вписать.

Всегда где тонко... там и рвётся...
И если криво всё в судьбе.
Нет слов и песня не споётся...
И жизнь висит на волоске.

Я нарисую в небе звёзды...
Дорожку к звёздам проложу.
И покрывалом белоснежным...
Укрою ласково мечту.

Пускай поспит она немного...
А я отправлюсь к звёздам в небо.
Быть может встречу я в дороге...
Свои цветные сны из детства...

Ты верни его Свету,
Посмотри, как телесно-тих
Его мятый конверт для Тебя,
Что он носит в ладанке сердца.
Ты отдай ему солнце,
Чтобы мог он согреться.
Ты отдай ему ветер,
Чтоб письмо он отправить смог.
Ты ему расскажи,
Что тьма - циничный двойник
Недоношенных мук,
Перерощенных снов и молчаний.
Обитаемый, родственный,
В каждой ночи своих похорон,
Вновь зрачковой водой
Ты строкою поишь завещание.
И врастая в слезу
Одноплотности пустоты,
Пишет то ли стихи,
То ли исповедь, то...

Не нужны «Кортье» на крутом ремне.
У счастливых часы обесценены.
Просто в зеркало стОит глянуть мне –
сразу вам скажу, сколько времени:

Если в зеркале вижу я с утра,
что не выспался, и рожа мятая,
и не помню где зависал вчера –
значит, где-нибудь пол-девятого.

Мельком зеркало в душном офисе,
и глаза – бесконечно усталые –
меж «Реестром» и папкой «Описи»…
Не иначе, двенадцать без малого.

Сколько новых глаз и горячих губ
пола женского, мною не снятого!
На шашлык...

Был и мят, и клят,
Был и люб, и бит.
Сам себе не рад,
Был, когда сердит.

Был и там, и здесь,
Был и тих, и зол.
Ногой всею весь,
Наступал на пол.

Проблем во и вне,
Был и не грустил,
Когда в чём-то мне,
Не хватало сил.

Шёл и вниз, и вверх,
Был и под, и над.
Святость знал и грех,
И запрет преград.

Был и мят, и клят,
Был и трезв, и пьян.
Был, но в мой закат,
Зовёт сна туман...
Марковцев Ю.

Чувством сожённый,
Душевно больной, душевно больной.
Снова иконы,
Говорят с тобой, говорят с тобой.

Грешный, порочный,
Ты не свят, ты не свят.
Человек с обочин,
Ты клят и мят, ты клят и мят.

Но всё же при этом,
Ты не злодей, ты не злодей.
За ересь светом,
Не жжёшь людей, не жжёшь людей.

И ты не хуже,
Святых отцов, святых отцов.
Живёшь не служишь,
Огню костров, огню костров.

Земные законы,
Не над тобой, не над тобой.
Чувстом сожённый,
Душевно больной, душевно больной...

.

.
И день и ночь метель… Метель
тревожит сердце, давит грудь.
Сомкнуть глаза. Уснуть. Уснуть…
Палата. Мятая постель.
.
Сковало время ожиданьем.
Тоскую, Светлячок мой милый,
мой Светик, горячо любимый.
Где ты, волшебное созданье…
.
Который день метель… Метель.
Моя любовь, лишь ты мне светишь.
Я знаю: встречей нашей грезишь…
Палата… Мятая постель.
.
Два голубка – моя отрада.
Пируют – это им награда
за верность. Средь больничной муки
спасение моё в разлуке.
.



ЛЮБЛЮ...

Открою дверь седым просторам
Их нет дороже для меня
Вздыхают в серой дымке долы
И кареокая земля
И снится ей в осенней грусти
Надрывный окрик журавлей
Благоуханье свежей мяты
И цветь овсяная полей.
Взбрыкнет пугливо старый мерин
И за сохой пойдет старик
Что б и холодною зимою
Был полон стол ржаных ковриг.
Обнажены в немом поклоне
Качают ветви тополя
Давно слетевшей желтой кроной
Играет ветер ноября.
На черной речке тихо свеет
Дразня озябших рыбаков
И заставляет в путь...

За полчаса до сна в озябший профиль улиц,
втирается луна к доверию - зимы.
Малиновый сироп висит по краю блюдец: Под шерстяной фонарь затоптаны следы.
Украдены цвета чеширскими котами,
замотана в клубок дневная канитель.
Скрипит входная дверь - петельно. Сквозняками
застигнуто врасплох мерцание свечей.

По-прежнему сопит на кухне старый чайник.
Роняет мятный вкус на выбеленный стол:
Подушечный уют припрятан на диване,
Двухсотый раз подряд потерян счет ворон.

За полчаса до...

Застыла грусть, развесив уши,
По крышам дождь шутя шуршал.
На бельевой веревке клушей
Висела мокрая душа.

На ней линялые разводы
Узоры дивные плели -
Изобретательной погоды
Интерпретации Дали.

Душа скулила, тихо плача,
Теряя выстраданный шик.
И хвост короткий по-щенячи
Вилял и брызгал от души.

Душа как мятая подушка
Свернулась перьями вовнутрь,
Подставив небу на просушку
Всю подноготную и дурь.

Но солнца нет, и только влага
Ей полоскала потроха...