Мужчина

Как семейное счастье непрочно!
Чашка чая с малиновым муссом...
Натюрморт нарисую цветочный
С безупречной сноровкой и вкусом!

Суну в лапы цветущих сиреней
Огонек. И поет канарейка...
Утешаюсь покоем растений.
Только ты, мой игривый котейка,

Ищешь ласки и хочешь на ручки.
Трешься нежно. В глазах - чертовщинка.
И топорщишь лиловую штучку...
Ты один у нас в доме мужчинка.

Все закончу, мольберт на балкончик,
Муж с работы припрется уставший.
Эх, у котика только бутончик...

До миллиона не дожив совсем немножко,
Не ожидая скорых перемен,
Жила в Лох-Нессе тонн на сорок крошка
Вне всяких политических систем.

Питаться выплывало вечер каждый,
Всех зазевавшихся хватало наугад.
И, говорят, близ озера однажды
Пропал один советский дипломат.

Искал ли что мужчина тёмно-русый
Или хотел в Лох-Нессе схоронить,
А заодно, какого был он вкуса –
О том у Несси стоило б спросить.

При мелкобуржуазном интересе
Один смышленый бой в округе жил.
Он приручил прожорливое...

- Вас ждёт в саду Императрица!
- Я очень рад…. да…. очень рад!
«Какого чёрта ей не спится
в такую ночь и снегопад?!»
- Поторопитесь, граф…
- Конечно!
Орлов спускается с крыльца:
- Ах, Катерина, друг сердешный…
Так вот ты где! Не прячь лица…
Смотри, какая заваруха!
Буран! Кружится голова…
Зима Кудесница-старуха
плетёт над нами кружева.
Но ты молчишь… Аль мне не рада?
В неровном свете фонарей
не различить родного взгляда…
Уймись, проклятая метель!
Вдруг Катерина, сдвинув брови...

Твой стих пролетел как камень, выпущенный из пращи,
И в чьем-то сердце случайно разбил пустую витрину,
И ветер пронесся по залу, и смел со столов осетрину,
Залил вином белые скатерти, посбрасывал с душ плащи...

Холодная ночь разделилась на дюжину темных комнат:
Пусть каждый беззубый лев, на собачью посаженный цепь,
Совсем как в прежние годы почувствует дикий голод,
Пусть каждая бескрылая птица вспомнит что значит лететь...

Пусть будут они беззащитны в границах своих территорий,
Твой...

Мой нежный...
Ласковый мужчина.
К тебе со страстью...
Я прижмусь.
Ты поцелуешь...
Сладко в губы,
Я вся в экстазе...
Изогнусь.
Я трепещу...
По телу дрожь.
Пульсирует…
По венам кровь.
В висках стучит...
И вот она...
Минута...
Сладострастия.

Лариса М.

Иосиф-сын отца кончину
Переживал, на лице пал,
Стенал как истинный мужчина
И лик остывший целовал.

Сгонял назойливую муху
С его застывшего лица
И повелел врачам и слугам
Забальзамировать отца.

На кропотливую работу
Ушло тяжёлых сорок дней.
(У нас в году двадцать четвёртом
Процесс закончили скорей.

Заспиртовали, чтобы мошки
Не донимали Ильича.
Что столько лет провёл он в лёжке,
Пора как праздник отмечать.

Представьте только, птицей Феникс
Он возродится, встанет в рост,
В...

Тебе, Иса, мой господин -
Моя кыта... и лал рубин.


Изар, шальвары, паранджа,
Сад хур, гарем, эмир, ходжа...
Восток - то сладостный, то терпкий,
Как танец пери-баядерки...
Сурьма, над взглядом черных глаз,
Что исподволь глядят на вас
И, опускаясь, тут же долу -
Чадра скрывает их крамолу...
И разговор без языка,
Где каждый жест - печать греха,
Где каждый вздох наполнен риском
И сладострастно-жарким смыслом...
И гибкой талии лука...
И танец огненный пупка...
И бедер тайная...

Как бы не велик
Был мужчина – женщина
Его объемлет!..

Да, интернет - благое дело,
Он познакомил нас с тобой.
И, вопреки всем опасеньям,
Тебя я жду к себе домой.

Прости, немного обманула,
Собой не очень хороша.
Но не суди меня ты строго,
Важнее все ж у нас душа.

Я верю, что она - цветок,
Он полон радости и света.
А счастья ждать уж нету сил,
Проходит быстро бабье лето.

Звонок - спешу, слегка волнуюсь.
Вот черт, забыла я очки!
И в удивленьи застываю -
Стоит пузан, волос клочки.

- Мужчина, вы ошиблись видно,
Я жду высокого...

Трудней этот год, чем был год предыдущий,
Для вести, для Церкви, без Бога идущей,
Разруха и ссоры, как правило, зря,
Но тьма отомрет и займется Заря.

Скрытно прибудет Надежду Несущий,
Дама изложит Закон Вездесущий,
Вне Храма злобы тот Вестник от Бога,
На сказку хотя все похоже немного.

С Неба раздастся Пророчества плач,
Готовя решение хитрых задач,
И прямо, с порога о Деле расскажет,
Спасется, кто сможет опасность понять,
И Слову Небесному трепетно внять...