Музей

Саднит сердце —
порезавший лапу кутёнок!…

В разнотравье носилось оно у меня:
и не знало беды… и не чуяло стёкол…
и любимых людей —
берегло имена…


Снова продан Господь. За щепоть. За полтинник.
Перепродана вера. Да средь бела дня…

Саднит сердце за всех, кто душой опустился.
И за всех, кто поднялся —
других не подняв…


Эта тихая боль
не стихает веками…
Я меняю планеты. И небо. И плоть.

Саднит сердце —
за каждый расколотый камень…
Ты чего ухмыльнулся?? Тебя б...

Это место от всех я скрывал в своем сердце,
Только там для души находил я приют,
Предавался мечтам, размышлял, глядя в небо,
И земля мне дарила покой и уют.

Кисть бы в руку, да холст, да палитру с цветами,
Да прийти в живописное место с зарей,
Посмотреть, как встречается жизнь с небесами,
Как рождается свет за холодною тьмой.

Но еще удивительней, выше, на скалах,
За туманом, скрывающим нечто от глаз,
Это нечто – окно, связь с другими мирами,
Куда мне заглянуть так хотелось не раз...

влетела б вновь...
из вневременья,
из-за черты дневного зренья
- призвать из снов?
в стихии слов устать,
уснуть, забыться...
для одиночеств,
ворочаясь, ничей
- в судилище чумных ночей
дымлюсь, дивлюсь, как не до муз,
когда ты муж;
мотать на ус:
когда жене любовь нужна -
и не до сна,
и ночь нежна...

Скучно внемлем
песням музы
в благодати райских кущ.
В вечной праздности иллюзий
кружит сонм
безликих душ.
.............
Мы из снов покойных
вышли
в море бренной суеты -
грустно, милая,
от мысли:
не узнав тебя, уйти...

Я — ваша поэзия.
И мне с вами плохо.
Я СЛЫШУ ЛЯЛЯКАНЬЕ ВАШЕ ВЕСЬ ДЕНЬ:

клеймите
политика-скомороха
и прочите тень. На кремлевский плетень.


Я ваша бездарная муза. Я Нина.
А может быть, Маша. Не помню всего.
И я с сумасшедшим живу гражданином.
И я секретаршей служу у него.


И мной пишут пасквили. На всех соседей —
по нашей планете. На каждом углу.

И я в том беззубом гражданственном бреде
понуро хожу. И зубами скриплю.


Ни слова о том — что прекрасно и мило…
Но...

В душе моей свет отразился
Улыбки твоей лучезарной.
Растаяли грустные мысли
И сердце, что было печально,

Наполнилось радостным светом,
Наполнилось музыкой счастья.
Ты – муза. Ты будешь воспета.
Лишь это сейчас в моей власти.

Не быть мне с тобой больше рядом.
Другому ты жизнь посвятила.
Оставив одну мне отраду –
Тобой как небесным светилом,

Как яркой звездой восхищаться,
Твоей красоте посвящая
Стихи о безоблачном счастье,
О том, о котором мечтаю.

Мечтаю с тобой быть...

Олимпия, Олимпия – цветок весны, бурлящей жизни плоть,
румяна маков, мёд вечерних грёз;
как у Бодлера, женщина и кошка,
одна из вариаций музы, музыки, поэмы;
как новая Венера, тончайший почерк наготы
на снежных покрывалах,
плод юной красоты, отброшенный на полотно
дыханием живого тона.
Почти задвинута портьера, в просвете –
спинка стула, неба всплеск;
у ног – миниатюрная пантера,
душа и пластика ночного ветра, блеск
загробного, внимательного взгляда,
что прожигает кожицу холста...

1
А вот теперь-то, Мой Читатель,
я, позволения попросив
( хоть и труда сего, создатель ),
суть объясню, в Стихах излив…-
и то, для тех, кто нить сюжета,
забыл давно ( О…, жизни Лета*! ),
а может, и совсем не знал,
презрев А.С. оригинал…
Но к обстоятельствам ( по теме )
вернуться если, повесть чтя,
то рассказать, пора, не льстя,
о главной, в общем-то, дилемме,
Дубровский - в коей - в меру сил -
себя - в француза превратил…

* - Лета - ударение на первом слоге, ибо
речь о реке...

Из многоточий цепи.
Из упований груз.
Жизнь - выжженные степи.
От муз один конфуз.

У края ожиданий
Давно уже стою.
Так хочется признаний,
Нет не в аду, - в раю.
-
Сергей Прилуцкий, 21.11.2012, Алатырь

Ушёл не хлопая дверями,
Закрыв их тихо за собой.
Не по английски — я ведь с вами,
Простился в мир уйдя иной.

Нет, нет — ушёл я, а не умер,
Ушёл в чужой мир, а не в смерть.
В него сбежал от жизни бури,
Не в силах злых ветров стерпеть.

Ветрами дом родимый сломан,
В тепле живу в чужом краю.
И в час печали тихо снова,
Здесь песни русские пою.

Я ещё больше стал здесь русским,
Чем там, где жил я средь своих.
Чужой им здесь — и это чувство,
Не даст мне стать одним из них.

Ушёл...