Мурлычет довольно

Нам свойственно желать себе блага
тАкие, чтоб душа была довольна,
наДеемся мы потому невольно
с усЕрдием , что будет жизнь легка…
и двиЖется внутри сознанья мысль,
что сбуДется все то, что нам по нраву,
уверовАв в себя, в свой дух, по праву
За мыслью этой тянемся мы ввысь…
кАк лестница, ведет надежда нас,
явЛяясь действам помощью в итоге,
и тОлько тем, кто дружит с безнадегой,
на боГа уповать – бесцельный шанс…
Блаженен тот, кто путь рискнул пройти,
дУши своей откинув все одежды...

Нет силы в солнечных лучах
На небе, облака густые
Вот, жёлтый лис в моих руках
И пляжи, у воды, пустые

Уже, примерил сапоги
Свой новый свитер, джинсы, куртку
Мне отраженье говорит
Пойдём скорее на прогулку

Довольный весь, я вышел вон
Желая, показать обновки
Но, сразу понял, что забыл
Про календарные уловки

На улице, во всей красе
Во всём великолепье – бабье лето
Оно подарок, нашей северной душе
Подарок анонимный, без ответа.

Тишина обнимает весну
Луч, лаская сиреневый листик,
Загляделся однажды в росинку одну,
Словно в зеркала свод чистый чистый

И оставшись довольным собой,
Подмигнул ей сиреневым глазом
А росинка улыбкой мечты голубой,
Засверкала ярчайшим алмазом

И чуть слышно запела лучу
Восхитительно белую песню,
Луч растрогался милая, я так хочу
Навсегда поселиться тут вместе

Им возрадовалась тишина
В нежных запахах белой сирени
Ясной радостью песня влюблённых полна,
Услаждая день каждый...

Я к вам пишу случайно; право
Не знаю как и для чего.
Я потерял уж это право.
И что скажу вам?— ничего!
Что помню вас?— но, Боже правый,
Вы это знаете давно;
И вам, конечно, все равно.

И знать вам также нету нужды,
Где я? что я? в какой глуши?
Душою мы друг другу чужды,
Да вряд ли есть родство души.
Страницы прошлого читая,
Их по порядку разбирая
Теперь остынувшим умом,
Разуверяюсь я во всем.
Смешно же сердцем лицемерить
Перед собою столько лет;
Добро б еще морочить свет!
Да и...

Сорвать меня из уст красотки
Решил ты после литра водки?
Старался ты и так, и эдак
От ужина и до обеда,
Но… почему-то все напрасно,
Не вырван стон был сладострастный.
Она-то вроде бы довольна,
Ну, хоть бы пикнула невольно,
Однако, нет, гнетет молчанье
В сердец измученных стучанье.
Взираешь ты, не понимая…
Уймись, она - глухонемая….

Мало всегда нам того что имеем,
Кажется — вот если б это мне дали,
Был бы довольным и жил веселее,
Но всегда повод есть нам для печали.

И получив то, что страстно желаем,
Мы начинаем мечтать о другом.
И мы покоя как прежде не знаем,
Только живём часто мы миражом.

Цели большие, великие ставим,
Отодвигая родных на потом.
Родину песнею громкою славим,
Только ведь Родина, там где наш дом.

Только ведь Родина, там где родные,
Там где в нас верят и там где нас ждут!
Песни слова...

Сделано-прожито… Не повторяется…
Жизни закона, течение, увы, но прервётся могилой…
Это касательно лишь одного, для другого ж она продолжается…,
да наполняя, порою, какой-то ( Ведомой ль ему? ), но божественной силой…,

да призывая, куда-то, в какие-то ( Чёрт его знает! ) Великие Дали…-
Ведь индивид, для другого, всегда, словно тайна-загадка…
Вот почему одного ( и не скажешь иначе ), совсем избегают печали?
А для иного, судьбой, повседневность ( и мягко сказать… ) жутко гадка?

Прожито...

Меня от самого рожденья
любовь к прекрасному звала
писать свои стихотворенья,
но до неволи довела.

Я тосковал, любовь манила,
исхода не было нигде,
иссякли внутренние силы,
никто не помогал в беде.

Душой я рвался и метался:
искал, стучался и просил,
и тут я с Богом повстречался –
мне Библию друг подарил.

И я искал в ней утешенье,
стучался в запертую дверь,
молил Христа о наставленье
и Иисус сказал мне: "Верь".

С страниц Божественного слова
Господь мне истину открыл
и я...

Пока не свалюсь под забором
И ветер меня не добьет,
Мечта о спасении скором
Меня, как проклятие, жжет.

Упрямая, жду, что случится,
Как в песне случится со мной, -
Уверенно в дверь постучится
И, прежний, веселый, дневной,

Войдет он и скажет: "Довольно,
Ты видишь, я тоже простил", -
Не будет ни страшно, ни больно..
Ни роз, ни архангельских сил.

Затем и в беспамятстве смуты
Я сердце мое берегу,
Что смерти без этой минуты
Представить себе не могу.

Я довольно служил человекам,
По любви и по совести.
Только всякий раз был я предан,
По их лжи и их зависти.

От рожденья - до смерти все служим мы,
И у каждого свой господин.
Я, избрал в господа - создателя,
Жизни полной, неведомой им.