Мудрая

Не рви свои письма,
Не рви.
Нет украшений
У нашей любви.

У откровения
Правильный стиль:
Разум на "свалку",
Цензуру в "утиль".

Сердце мудрее
Канонов веков.
Сердце лелеет
Мудрость стихов.

К сердцу однажды
Вспорхнет из письма
Рожденная жаждой
Вечность сама.

Не рви свои письма.
Умоляю: "Не рви!"
Нет украшений
У нашей любви.

Идёт по дороге бродяга,
Котомка у него за спиной.
Ковыляет рядом пёс,
По кличке бедолага.
Да спешит вперёд подруга сума,
Что стала женой.

Туда идёт, куда ветер дует –
Не задумываясь, что впереди.
Что судьба ему в пути надует?
Коль живёт он посреди
Сумы и беды.

Но нет на лице печали,
Лишь усталость и морщины у глаз.
Для общества же он в опале
И везде для себя находит отказ.

Нет, он не вор и не пьяница –
Как у всех, те же ноги и руки.
И казалось бы, какая меж нами...

Если понять, что несовместимость
двух пожелавших идти в жизнь по вечности
есть неприятие недостатков, взаимное,
преувеличение их многократное,
то надо думать, что есть и обратное
мы назовём то прощением, в сущности.
Проще сказать, полюби недостатки мои,
и возгордись моей глупостью мудрою,
всё относительно, если задуматься
глупость от вечера, мудрость, по утру, уж…

И вот весна тревожит души,
вселяет веру и любовь,
и воздух кажется нам гуще.
и сердце гонит звонче кровь,
и яблонь розовые кудри,
разлили нежный, вечно мудрый,
душистый свежий аромат.
О, как прекрасен белый сад,
когда под радужною синью
он словно дышит в тишине,
ты, Русь, всегда живёшь во мне
весенней песней журавлиной
и белым пухом тополей,
как память юности моей.
Весной я, словно вновь рождённый,
весной я слабый, как дитя,
и в мир, привычный, удивлённо,
как будто в первый...

И опять, под мерцанием лика луны,
И под звуки тонкой, печальной струны,
Я тебе расскажу о горе любви.
Ну, так что же, в картину мою загляни:
Его имя сокрыто, его памяти нет,
Он уже не увидит солнечный свет.
Он теперь лишь легенда старых веков
О коварной любви великих богов.
Он не мертв, но вся жизнь его умерла.
Почему же любовь его так предала?
«О, прекрасный из всех, кто ходил по земле,
Что нашел ты в этой холодной Луне?
Ведь твоя красота была даром богов,
На земле не нашлось бы...

Пожухли травы, тихо засыпает лето,
В разлитых лужицах хрустальной тишины.
Крик журавлей с небес тоскливою приметой –
Летят… прощаясь, с грустью легкой до весны.

Лишь лёгкий стук падения сосновых шишек.
Дождинки бусами на нитях паутин,
Да в кронах ветра шум всё тише, тише, тише,
А вот и вовсе, будто сонный, поутих.

Закат. Уже последний луч зарылся в хвою.
Мне на ладонь спустился глупый паучок,
Задумался о чем-то, на мизинце стоя,
Последним солнечным, обманутый лучом.

Дымок...

Худы, сутулы, но на шаг ещё легки,
В платках, фуфайках, кепках, не от Гуччи,
«Суровые» архангельские старики…
Таких не счесть на Родине «Могучей»!
Взрастивших честно, в тяготах своих детей,
Рассеянных по городам и весям,
Страной опущенных до уровня «лаптей»,
Под стоны хрипло-грустных русских песен.
Её пергамент кожи в бороздах морщин,
Седа его щетины жёсткой поросль,
Одной дорогою полсотни лет и зим,
По жизни вместе… И лишь в смерти порознь.
Жизнь в небо истекает словно дым,
Под...

Я прошу: в любви или в злобе,
В темноте или свете прозренья;
Не дави своим словом и делом
На людей, что с тобой свело время.
Не дави на них явно и скрытно,
Не дави исступлённо или трезво.
За давление будет расплата,
Что раздавит тебя словно тесто.
Откажись от желания силы,
Дай творить в себе высшей планиде.
Без давления станешь добрее,
Без давления станешь мудрее,
И откроешься свету такому,
Что своею пресветлою волей
Сотворил эту жизнь нам на горе
И на радость. Чтоб жизни изведав...

Не нужно громких слов,
Не надо действий ярких.
Любовь - она скромна,
Как ангел в небесах.
Любовь она тиха,
Легка и незаметна;
Не хочет ничего,
Желая лишь добра.

Не надо обещаний,
Не надо клятв, страданий:
Всё это - не любовь,
Увы, её здесь нет.
Любовь как жизнь проста,
Естественна как дети,
Прекрасна в естестве.
Её – не уловить.

Её не уловить
Ни в домыслы, ни в клятвы,
Ни в вещи, ни в дела -
Свободна и жива.
Как воздух незаметна,
Как хлеб незаменима,
Как мать необходима...

Я вышел одетый,
в заштопанных брюках,
взглянуть на картофель,
хоть поздно и в муках,
как тот Мефистофель,
пробился по-русски,
к теплу, т.е. к солнцу,
трещали старухи,
копаясь в земле,
"избегая" прорухи…

В карман опустил
стихоплетные руки,
ключей не коснулись,
Обычные звуки -
Их звон, не услышал, -
карман под исподом,
к ним доступ – открыт…
Я, висячего «клёна», -
Рукой ствол чесал,
сквозь дыру, разозлился,
зашить помечтал, -
с ленью, как бы, смирился…
К тому же, и, ветер...