Мрачный

С неба – невод сочно-синий
ловит летней лаской, лиц
хмурый хор, лениво-львиный
городской галдёж и свист.

Собирает брег бродяжий
стаи, своры пьяных псов;
ветер льется сальной сажей
злачных заводских хлевов.

Узость улиц, плен пролётов,
шип шоссе, коробки крыш;
твоя тьма, твоё болото –
сердца склеп под маской мышц.

Я люблю лиловый вечер,
высекающий простор
для прохлады, кой просвечен
нерв нагой – болезный мор

пьяных псов, чей дрейф распутал
смерти сумрачный аванс.
Я люблю...

Человек сложил во дворе
сноп из сухих листьев
и поджег со всех сторон

И лес наполнился гарью

Привлекая вниманье детей,
которые запомнят запах костра,
чтобы годы спустя
он стал ностальгией

(17)

ВЛАСТЬ

Я могу остановить
землю на орбите.
Я причина того, что
голубые автомобили
вдаль мчатся.

Я могу уменьшаться
и становиться невидимым.
Я могу увеличиваться
и становиться гигантом,
который достигать сможет
самые удаленные границы.

Я могу изменять
курс природы...

Здесь мертвых любят более живых.
И, пантеоны трупам воздвигая,
По злой привычке гениев своих
Толпой ханжей в могилу загоняют.

Бездарный хлыщ, петрушка, фарисей
Здесь в раму гения перед толпой рядится.
О подлый мир в украшенных гробницах!
Здесь жизнь кипит – но тлением червей!

Что государство! Даже и семья
На кухнях яд гордыни самомненья
В детей вливает с самого рожденья,
Скотским умом алтарь святой судя.

Покуда дремлют небеса и суд,
Здесь тернии...

Всё возможно в нашем мире,
Восхитительном и грешном,
Ослепительном и мрачном,
В мире жутком и смешном...

Лишь любовь с таким заданьем справится!
И на сердце станет вновь светло...
В мрачном подземелье сияют глаза любимого...

Опутай мне ноги цепями,
Завяжи верёвкой крепче глаза,
Я не хочу быть снова с вами
Бескрылым ангелом зла.
Ты хочешь, чтоб я полюбила
Холодные стены и горькую кровь,
Чтоб я на коленях молила
Не видеть больше нормальных снов.
На белом столе под наркозом,
Ты в вену введёшь пару кубиков льда,
Грязной рукой вытрешь слёзы
И я пробужусь от глубокого сна.
Уже не живой, но ещё и не мёртвой,
Нагая с бледным лицом,
Пустой внутри и немного голодной,
Вновь с обручальным кольцом.
В платье...

Воин
Хрустальный взор прекрасных глаз
Не видит, хоть глядит на нас,
Безжалостен холодный свет
Но взгляд открыт, сомнений нет.
Былые чувства ты презрел,
Отринул прежнюю мечту
Решил идти ты, как в бреду,
Из всех дорог ты выбрал ту
Где свет и тень, сливаясь так
В душе образовали мрак
Где жатв кровавых нет числа,
Где пиршеств мрачных череда.
Но ты идешь и тверд твой шаг,
А сталь клинка пронзает мрак
И вот за гранью силуэт,
Растаял мрак, тебя уж нет.

Ступай, Россия, в ВэТэО*,
чтоб сгинуть, от «Реформ», скорее…
Всем непонятливым: «То, что?» -
ответит время ( Скорбь, в нём, злее! )…

Да и Пути, что Свой ( Всегда! ),
блудить, наверно, доконало…-
Вот и к Отчизне, лабуда,
очередной тюрьмой пристала…

А что там станет, со страной ( ? ),
вскользь, демократы «посчитают»…-
привычной меркой, как игрой,
где люди – тля…- так пусть сдыхают!

И бесконечностью судьбы,
во Светлый Путь, чрез попугайство,
прощай же, в жестах...

Что для себя считали аксиомой,
Стать теоремой может вдруг для нас.
Когда уклад привычный жизни сломан,
И был исчерпан миром сил запас.

Когда вдруг изменилось освещение,
Всей нашей жизни, высветив вопрос.
Во всё что верим, ставя под сомнение,
И трудность, ветер перемен принёс.

Когда всё видеть стали враз иначе,
И с глаз иллюзий спала пелена.
И мир став проще, тучей смотрит мрачно,
Дождливым, серым утром из окна.

Что истина была не прописною,
Мы вдруг поймём и станет горько нам...

Москва! Как много в этом звуке
Для сердца русского слилось!
Как много в нем отозвалось...
Вот окружен своей дубравой
Петровский замок.
Мрачно он недавнюю гордится славой.
Напрасно ждал Наполеон
Последним счастьем упоенный
Москвы коленопреклоненной
С ключами старого Кремля.
Нет, не пошла Москва моя
К нему с повинной головой,
Не праздник, не приемный дар -
Она готовила пожар
Нетерпеливому герою.
Отселе в думы погружен,
Глядел на грозный пламень он...