Мой честный дядя

Я страстна, как Афродита,
И коварна, как Немесида.
А ты попробуй меня на вкус:
Я такая, как сладкий уксус.

И обожжёшься ты этим ядом,
И упадёшь, на меня глядя,
Посмотришь криво и скажешь:'Блядь!
Что ты со мной сделала, гнида?'
И наклонюсь я ниже, и шепну нежно:
'Покойся с миром, дядя!'

И ты умрёшь, не почуствовав боли
Ни моей, ни своей, и вскоре
Уйдёшь навсегда туда,
Откуда не вернёшься никогда.

А я буду жить с тобой, мой грех,
Мы будем дружить на глазах у всех...

В трамвае
Сидят,
Едят
Шоколад
Две милые веселушки.
Не знают
Микроб
Им в рот
Заползёт.
( в перчатках едят дурнушки).
Тут дядя –
Нахал
Сказал – Егоза!
Сними-ка живо перчатки!
Не глядя
Сидят,
Едят
Шоколад.
Достали ещё шоколадку.
Так часто,
Когда
Добра
На года
Желаем мы нашим ближним,
Напрасной
Была
Глава,
Детвора
Нет не глупа, а вредна, что ниже.

И слёзы из глаз уже не текут и
сердце все медленней бьется.
Я верю и жду,надеясь на то
что любовь ко мне все же вернётся!

***
Ну где же тот кого люблю
ну где же тот о ком мечтаю
искать его среди миров, но где искать? Увы, не знаю!
****
Моя любовь к тебе честней всего на свете
Мне не нужны ни деньги, ни янтарь,
Ни шумных представлений в новом свете,
Ни клоунов, ни почестей алтарь.

А ближе мне чтоб поняли друг друга,
Чтоб ночью, в свете ярких фонарей,
Мне песни пел...

две молодые одинокие бабы
треп разговоры на кухне
на часах за двенадцать
пятая турка с кофе на плите
четвертая пачка Vogue
пожелтевшие пальцы
разговоры треп разговоры
косметика
шмотки
мужики
немного о книгах

то и дело полуночный треп
срывается на глубокомысленное
хи-хи
хи-хи
хи-хи

наши лица с растаявшей тушью
(страшильные маски)
сморщились от слез
наши губы целованные без любви
загрубели

одинокие красивые бабы –
страшней не придумать недуга
моя
единственная...

Новогодняя
Была зима. Шел снег.
Люди вокруг спешили куда-то, не замечая друг друга.
А мне так хотелось увидеть хоть в чьих-то глазах ответную улыбку…
И я слепил снегурочку… . А в полночь… .
Я сижу у телевизора,
Новый год готов встречать,
Вдруг звонок, и чудо вижу я,
Что пером не описать:
Незнакомая красавица,
Синеглаза и бела…
"Вы ошиблись, видно, адресом",
Ей сказал смущенно я.
А она с улыбкой нежною
Мне сказала: "Милый мой,
Разве в эту ночь волшебную
Так встречаются с женой...

Цветущий сад, укромный уголок.
Влюбленные целуются в беседке...
Кружит над лампой нежный мотылек.
Мадам грустит, тоскует птица в клетке.

Красавица, единственная дочь.
Студент, умен, интеллигентен, беден...
Бессонница. Длинною в вечность ночь.
- Мадам, карета подана, мы едем.

Бежать! Навстречу счастью! Налегке!
Морская даль, мечты, корабль, мачты...
Все в прошлом и дрожит платок в руке.
- Мадам, я умоляю Вас, не плачьте!

Коварство и любимого арест.
Презренье, ядовитые насмешки...

На Куличках жил давно когда-то
Старый фермер – Иванов Иван -
Каждый день: с рассвета до заката
Все в своем хозяйстве делал сам.
Деда Ваню помнят старожилы:
Говорят, железный был мужик!
Щедрый и работал, как двужильный,
Был силен, но ростом невелик.
Торговал он молоком и мясом,
Хлопотливых пчелок разводил,
Только вот вареные колбасы
Старый фермер не производил.
Птицеферму дед Иван построил,
Чем поверг своих соседей в шок:
Курочек на ферме было трое,
А четвертый – Петя петушок.
Так...

Дело было на заре века двадцать первого,
Всяко было во дворе, шла борьба до верного.
Кто на лавочке сидел, в пустоту в упор смотрел,
Кто в газету лицезрел - накопилось столько дел…
Кто-то сел и на заборе закричал так, впопыхах,
Что соседу, дяде Боре, зазвенело и в ушах:
«Есть у нас водопровод, заполняется немножко,
Нет давленья, слабый ход и умыться невозможно».
Тот твердит, что будто он краном открывается,
Есть источник, есть и газ - хитро ухмыляется:
«Коль у вас огонь погас, это было...

Как легко в разговоре с другом
Ты «амебой» назвал жену…
Как жилось тебе очень туго,
Как любил ты все время не ту…

Ты себя называешь «мужчина»!
Что ты сделал в своей семье?
За отсутствие - чуть корила,
И за запах чужой на белье…

Дочке 20, другой уж восемь,
Только все одно на уме:
В жизни не наступила осень,
Я могу, я еще в седле!

В общем, неблагодарна идея
Дядю так укорять за страсть,
Только если грешна затея,
Постарайся в глазах не пасть.

Плакали сердце с душой опустевшей, в обнимку.
Скорбь их, слезами обильно ладони судьбы орошала.
Трое склонились над маленькой девочки снимком,
Что улыбалась на фото, как будто бы всех вопрошала

О предстоящем большом, как Вселенная, счастье,
Невероятно красивом и светлом, как сон, долговечном.
Луг над рекою и девочка в беленьком платье:
Мячик в руках, красный бант в волосах – весела и беспечна…

Ей не дано было знать и поверить в то, чтобы
Горе, великое горе такое, могло получиться...