Московские сутки

Кто-то сделал на память зарубки,
И на них, сок янтарной слезой.
День да ночь, позади опять сутки,
И рассвет, мир целует зарёй.

Сутки к суткам и вдруг разом как-то,
Лето в осени мир растворит.
И по крыше всю ночь дождик часто,
О своём чём-то тихо стучит.

Жизнь — цепочка событий и следствий,
В нас рисует её ума взгляд.
Он в зарубках ошибочных действий,
И они, в миг тревоги болят.

И опять тень былого с укором,
Из дней прошлых глядит в душу мне.
А дождинки стучат враз и хором,
И...

За деревней, у речушки,
Проживал мужик в избушке,
Жизнь его была не мёд,
Воз забот он в гору прёт,
Да печали гонит прочь,
Он в работе день и ночь,
Жить ему в нужде нельзя,
В тех сыночках радость вся,
У него их трое, в ряд,
Кушать мальчики хотят!
Год за годом так и шли,
Сыновья все подросли.
Вот женился старший сын,
Жизнь у сына без кручин,
Средний сын жену привёл
И работать стал, как вол!
Жёны тоже при делах,
Та работа им не в страх,
А потом они уж в поле,
Нет семье на отдых...

Вот так посля революции хлеб убирали!
Такую вот технику, заграницей приобретали…
Чтобы в коммуне народ сутками трудился!
Социалистическим новым строем гордился.
До революции вообще серпами хлеб жали!
О такой «могучей» техники, никогда не слыхали…
Руками семейно сеяли и руками хлеб убирали,
Помещику в закрома убранный хлеб засыпали.
Помещик своих крепостных не «обижал»!
Прокормиться… - отходов завсегда выдавал…
Вот поэтому в 17-том за винтовку и взялись!
На борьбу с эксплуататорами...

Широка ты наша Русь да богатая!
Веками Великая! Но простоватая…
Стараешься чужим угодить веками!
Кормить, поить их сутками, годами.

Жаль, что своих забываешь детей,
А их чужеземец… калечит злодей!
Вот вирус завезли, чтоб Ваня умирал…
Русское население не пополнял.

Сейчас на войне не гибнут столько…
Аж на душе становится горько!
За сутки более полтысячи умирают…
Россию Матушку свою покидают.

Конца и края этим смертям нет…
Для Великой Державы не авторитет!
Если за полтора года...

Ты гляди родной Ванёк!
Не дрейфь ты наш дружок…
За Родину держись милок!
Не будешь в ней ты одинок.

Хоть и коронный гуляет здесь!
Но скоро обломают ему спесь…
Лекарства гутарют от него есть
И вакцин у нас уже не счесть.

Хотя народ в России мрёт…
Видать его вакцина не берёт!
Не даром знать короновали…
Не одну корону примеряли.

Видать чья-то подошла ему…
Как к родному сыну своему!
Ведь косит в мире всех людей…
Впрямь он изверг и злодей.

Кто-то имеет на нём миллиарды
И как...

В июле 1942 года в Челябинске было развёрнуто производство танков Т-34


Тяжелейшие годы в ВОВ, в СССР были…
Но братья Союза сплотились и не тужили!
Кто на фронте, бил врага на передовой,
А кто в тылу, дружно шли в трудовой бой.

Сутками не отходили и стар, и мал от станков…
На Челябинском заводе выпускали по двадцать
Т-34 танков
И по десять тяжёлых военных машин в день,
Выполняя сутками, на заводе Сталинский завет.

Коль на передовой, солдату будет, чем воевать!
Победы врагу в...

Спокойствие,
нежность заполнили душу,
не гложет тоска, нет страданий и слез.
Я Вас повстречала в январскую стужу,
нас обнял счастливый московский мороз.
И стоны, и муки
терзать перестали,
распутались путы сердечных невзгод,
и как Вы меня среди прочих узнали
в московской толпе, где народ да народ?

И счастья улыбка
лицо озаряет,
и словно светлее от Ваших очей.
Мороз - не мороз, если сердце пылает
и кровь разгоняет быстрей, горячей.

Надежда и радость
в душе безмятежной...

Не прижиться тебе в тихом омуте Граца.
Не зимуют здесь раки, не видно чертей.Сонный бюргерский рай – не московский вертеп.
Эта жизнь – не твоя.
Нет причины остаться
навсегда среди добрых, степенных, чужих,
безмятежных, довольных и сытых австрийцев.
Этот рай в шалаше для тебя не годится,
Да и милый не мил...
Ты отсюда сбежишь –
за цыганской звездой, на восток и на волю.
Три часа в самолете – и снова Москва.
Мы, несчастные жертвы ее колдовства,
раны в сердце посыплем московскою...

Воспоминания в утиль
Не сдашь, не бросишь их на полке:
На самолетике в Эртиль
Мы прилетали... На двухколке

В Красноармейский вез нас дед,
Петр Николаич Остроухов.
В поселке том на белый свет
Я и пришла... Часок потпрукав,

И «дарвалдаями» звеня –
(Степь открывалась панорамой) --
Дед-конюх привозил меня
Торжественно в поселок с мамой.

Поселок наш не знаменит.
Эртиль известней ненамного.
Здесь «графский» сахзавод стоит,
А из Воронежа дорога

В усадьбу графа – двести верст...

Небо грозится и хмурится.
На сердце тоскливо, хоть плач.
Бродит по стареньким улицам
московская осень – скрипач.

Бредет она вдоль по Полянке
асфальтовой, городской,
потом по большой Якиманке,
потом, наконец, по Тверской.

Грустит о денечках погожих
и шепчет: «Ей Богу решусь:
для грустных московских прохожих
сыграю какой-нибудь блюз».

К Страстному бульвару подходит
и, глядя с тоской на людей,
желтеющей веткой проводит
по струнам холодных дождей.